— Они ждут тебя.
Вот так-так! Надеюсь, не с битами в руках.
Мы неспешно пошли к машине. Я, засунув руки в карманы брюк, и Джейс, накручивающая на палец хвостик косички.
Она заговорила внезапно. Тихо.
— Я почти совсем не помню маму. Какие-то обрывочные воспоминания. И то, я не уверена, что это мои личные воспоминания, а не фантазия, основанная на рассказах отца или братьев. Я помню наши пикники, как мама стояла в лучах солнца и громко смеялась. А её волосы казались мне золотым нимбом. Это, должно быть, от солнца. Потому что, как говорит Билл, я её вылитая копия. А значит, волосы у неё были темные. — Она вздохнула и продолжила. А я не смел её перебивать. Она хочет рассказать. А мне интересно её слушать. — Мои родители были вместе еще со школы. С начальной школы. Вместе сидели за одной партой, вместе шли домой, вместе делали домашние задания, вместе развлекались. И поженились сразу после школы. Папа поступил в двухгодичный колледж. А мама окончила курсы секретарей. Папа говорил, что они очень редко ссорились. Я не знаю, правда ли это… — она вздохнула, — Они всегда хотели большую семью. Хотели дочь. — она помолчала, а затем с грустью в голосе продолжила. — Бил родился, когда маме было двадцать. Потом Роб. Она была уверена, что следующий их ребенок непременно будет девочкой. Но появились Тим и Том. Я не знаю, почему, но маме не разрешили больше иметь детей. Наверное, потому что близнецы были крупными, у мамы начались проблемы с сердцем. Билл говорит, что папа не отходил от неё ни на шаг. Да, он много работал. Этот дом, в котором мы живем, он не всегда выглядел так… неопрятно. Даже я помню, как папа и мальчишки все делали вместе. — Её рассказ был сбивчивым, но я не хотел её прерывать. — Но мама все равно мечтала о дочке. Папа предложил ей отвлечься, заняться каким-нибудь делом. Она хорошо рисовала, разбиралась в интерьерах. У неё могли быть свои клиенты. Но она говорила, что для неё гораздо важнее создавать уют и теплую атмосферу для своих близких. И она осталась дома. Готовила, шила, наводила, как говорит Билл, красоту. Разбила небольшой сад и маленький огород за домом. Когда она узнала, что беременна, то долго не говорила об этом папе. Боялась, что он… ну, в общем… Она считала это божьим даром. И снова была уверена. Роб помнит, как папа был зол, когда узнал. Как кричал и плакал. Он боялся потерять её. А Тим и Том помнят, как папа потом смирился. Но усадил маму в кресло и запретил заниматься любой работой по дому. Он пылинки с неё сдувал. И мальчишек заставлял. Я родилась в мае, точно в срок. Роды прошли легко, но на мамином здоровье они все равно сказались. Билл говорит, что это были периоды. Периоды, когда в доме царило веселье, и солнце светило даже в пасмурную погоду. И периоды, когда кругом стояла оглушающая тишина, потому что мама в такие дни отдыхала. Много спала, и не вставала с постели. Так ему казалось… В тот день мама пошла на обычный прием к своему врачу, на обычный прием. Она была в хорошем и приподнятом настроении. Расцеловала мальчишек, обняла меня. А потом этот врач позвонил отцу… Приступ был неожиданный. И сильный. Ей не успели помочь. Сердце не выдержало. Она сидела в приемной и улыбалась, но уже была мертва. Я не помню ничего этого. Помню папу. Он так любил её, что не представлял своей жизни дальше. Но он жил. Ради нас. Работал вдвое больше, откладывал каждый цент. Все так же возился со мной и проводил выходные в мастерской, переделанной из сарая, с мальчишками. Но вот только глаза его больше не горели тем жизненным огнем, что давала ему мама. Он угасал. И мы все это видели. Когда Билу исполнилось двадцать один, он сам помог ему оформить опеку над всеми нами. И дом, и страховку… Я хорошо помню тот день. Он собрал всех нас, много говорил, шутил и смеялся. В красках расписывал, какое прекрасное будущее ждет каждого из нас. Только нам надо держаться всем вместе. А потом извинился и пошел на кладбище, к маме. Он умер тихо, так же, как она. Уснул. На скамейке кладбища, рядом с ней. А Билл взял на себя всю ответственность за нас. Знаешь, почему я так редко надеваю платья? — большие синие глаза серьезно смотрели на меня. — лет в пять я откапала в шкафу гору прекрасных нарядов. Билл сказал, что это мама сама шила, для меня. Она хотела наряжать меня, как куклу, как их с папой принцессу. Я примерила одно и разревелась. Не могла смотреть на себя. Мамы больше не было. А, значит, и их принцессы быть не могло. Я все сожгла, в камине. Еще и волосы хотела отрезать. Роб вовремя с работы вернулся…
