– Ты как? Что-то болит? – Дин тянет меня за чёртову больную руку, и я пихаю его ногой.
– Мозг у тебя болит. В меня снова стреляли, да? – шепчу, поднимая взгляд на Германа.
– Да. Заметили движение и различили тебя. Выстрел наугад. Непрофессиональный киллер какой-то, видимо, у него время поджимает.
– Та-а-а-к, ребята, не знаю, как вы, но я готова ехать со смазливым придурком к нему на остров прямо сейчас, – скулит Инга.
– Я тебя не возьму. Оставайся здесь. Только эту красотку и Реджи…
– Ха, я красотка, а ты меньше руки распускай, – довольно тянет Мег.
– Закрыли рты все! Немедленно. Я что-то слышу, – Герман шикает на нас.
– Чёрт, дело дрянь. Поднимаемся. Давайте, ну же! – Он хватает меня за руку, заставляя встать на ноги.
– В окно. Всем. Немедленно. Дин, идёшь первым. Поможешь остальным. Нам нужно выбраться из дома. – Герман толкает меня к маленькому окну, расположенному над раковиной. Он что, серьёзно?
– У меня зад больше, чем это окно, – бурчу я.
– Тебе кажется. Ты не поправилась. Немного только…
– Ты что, на мою задницу пялишься? – Ударяю его по плечу, и в этот момент снова раздаются выстрелы.
– Твою ж…
– На пол! На пол!
Падаю вниз. Я больше не могу так. Я устала. Хочу есть. Пусть меня уже убьют, что ли, а то надоело всё происходящее невероятно.
– Герман? Ты что… где леди Реджина?
Тяжело вздыхаю и поднимаю руку вверх.
– На месте. Привет, Калеб. Как же я вас всех ненавижу, – бормочу, приподнимаясь на коленках, и ползу к дальнему углу.
– Какого чёрта здесь происходит? Кто вы все, мать вашу, такие? – визжит Инга.
– О боже, здесь ещё один! Фердинанд! Какого хрена-то? Смерти захотелось?
– Спасибо, Герман, услужил. Пока ты не пришёл, всё было нормально. Ты привёл к нам стрелка и всю команду Дерика. Супер…
– Закрой рот, я всё объясню…
– Сначала мне объясните, почему мой дом превратили в шоу с элементами лёгкой порнушки? Эй ты, козлина в чёрном садомазо прикиде, живо слезь с дивана! Это какое-то извращение! Он бежевый, мудак! Я только поменяла обивку! Слезай, иначе я тебе в задницу табурет засуну!
Устало прислоняюсь к стене, слыша продолжающуюся ругань, крики Инги, попытки Мег успокоить её, возмущения Калеба, оправдания Дина и Германа. Среди всего этого шума я сижу тихо. Моя ладонь ложится на живот, и в этот момент я словно просыпаюсь. Горло сдавливает от подступающих горьких слёз.
– Прости меня, ладно? – шепчу. Слеза скатывается по щеке.
– Прости за то, что я сказала тогда. Ты родишься… я… была в панике, понимаешь? У меня ужасное прошлое и паршивая родословная. Я постараюсь, идёт? Ты там сиди пока, а я как-нибудь с этим всем разберусь. Это всё из-за меня. Я не знаю, что мне делать. Мне плохо очень, я же столько гадостей наговорила твоему папе. У тебя есть папа… если мы ему не нужны… ты… ты не нужен, то я… обещаю, что мы справимся. Он хороший, когда спит клыками к стенке. Очень хороший…
