– Без рвоты на лице ты куда более симпатична.
Ну да, без этого нельзя. Хам.
– А ты, в принципе, несимпатичен, так что тебя даже рвота не спасёт. Где я, и что ты от меня хочешь? Ты похитил меня? Взял меня в заложники? Ты… Боже, опять голова болит. Что ты со мной сделал? Меня накачали вашими наркотиками для улыбок? Вы…
– Мда, беру свои слова обратно. Когда ты в отключке, то намного симпатичнее. Никак иначе. Умей закрывать вовремя рот, Джина. Иначе тебя убьют раньше, чем ты донесёшь информацию до заказчика, – цокает Дерик, поднимаясь с кровати.
Боже, какой он высокий. Конечно, я тоже не малышка, но сейчас, с моего угла зрения, он кажется огромным. Дерик проводит ладонью по своим вьющимся волосам и двигает шеей.
Он же не начнёт раздеваться, да? Музыки нет? Хотя…
– Врач сказал, что у тебя сотрясение, и тебе нужен постельный режим два дня. Один день ты проспала, значит, я жду ещё один, а потом… – замолкая, Дерик оборачивается.
– Нельзя так поступать, ты в курсе? Говоришь и потом прекращаешь говорить. Это не работает со мной, я стойка к мужским заигрываниям. И если уж ты хочешь меня напугать, то разденься. Это меня напугает больше всего. Хотя нет… смотреть не на что. Были и получше, чем ты. Поэтому выкладывай, что ты хочешь, и воду подай. У меня во рту словно мышь сдохла.
Хоть голова и начинает болеть с новой силой, но я не подам вида. Достаточно, что меня украли и обворовали. Хватит с меня приключений. Хочу домой. Хочу в свой стабильный, обычный мир, где ничего странного не случается.
– На столе суп и вода. И также там лежит таблетка. Прими её, избавь всех нас от своего присутствия хотя бы ещё на один день, Джина. Прислуга для тебя под запретом. Завтра я вернусь, и лучше тебе спать, иначе…
– Опять? Снова это твоё многоточие. Меня это раздражает. Нормально говори что хочешь, – возмущённо повышаю голос, и он отдаётся в каждом уголке головы.
– Лучше тебе не знать, что я имею в виду под многоточием, Джина. Лучше не знать.
Наблюдаю за тем, как Дерик проходит через всю огромную комнату и скрывается за дверью.
Нет, он ей специально хлопает так, что удар отдаётся в моей страдальческой голове. Затем я слышу поворот ключа. Чёрт.
Сижу ещё немного, прижавшись к изголовью кровати и сжимая пальцами одеяло, чтобы убедиться, что он ушёл с концами. Так, надо действовать. Головная боль ничто по сравнению с моими воспоминаниями. И когда я уже научусь закрывать свой рот? Что со мной не так? В воде здесь, что ли, какой-то наркотик, раз мне хочется постоянно отвечать этому кретину и выставлять себя ещё большей дурой, чем меня считают?
