— Ой! — довольно громко пискнула Настя.
«И если в психушку не лягу», — мрачно додумал Сашка, поправляя картину. Поезд влетел на станцию, Звягин зашаркал, прокладывая дорогу в толпе: приехали.
Им пришлось долго ждать у двери. Звягин давил кнопку звонка, приговаривая: «Да что они, уснули там вдвоем, мужеложцы». Сашка нервно переминался с ноги на ногу, держа обеими руками чехол. Из чехла не доносилось ни звука, и это вселяло некоторый оптимизм. Впрочем, обстановка вокруг лишала оптимизма напрочь: солнце ушло на другую сторону дома, отчего полумрак на лестнице сменился могильной темнотой. Ни одна лампочка так и не зажглась, а запах гнили и сырости, казалось, стал еще сильней, чем днем. Этажом ниже кто-то пьяно матерился. Сашке было плохо.
Наконец, за дверью послышались шаркающие шаги, замок издал звук, похожий на клацанье ружейного затвора, и на площадку вышел критик. Тот самый старик, который днем так ловко увел разбушевавшегося урода. Из-за двери лился желтый домашний свет.
— Ну? — спросил раздраженно старик. — Чего надо?
Звягин как-то сразу утратил запал.
— Это ж я, — сказал он просительно. — Утром приходил. Пацана вот… привел.
Сашка не успел обидеться на «пацана». Критик проворно втянул в квартиру сначала Звягина, а потом и самого Сашку. Захлопнув дверь, он потребовал:
— Деньги.
Звягин стал хлопать по карманам, приговаривая: «Деньги, деньги…» Сашка озирался, не выпуская из рук чехла. Они стояли в длинном коридоре, уходившем вглубь квартиры. Метрах в десяти коридор перегораживала дверь. Дверь открылась шире, мяукнув печальной кошкой, и показался второй критик — носатый. В руках у него был надкусанный пирожок.
— Это кто там? — спросил носатый.
— Утрешние, — откликнулся старик. Звягин, наконец, отыскал бумажник. Старик взял у него пачку купюр и, не считая, засунул в карман, а носатый проглотил огрызок пирожка и двинулся на Сашку. Тот испуганно отступил, держа перед собой картину, как щит.
— Давай, — произнес критик и взялся за чехол, — давай сюда мазню свою…
Сашка разжал пальцы, и картина перекочевала к носатому. Тот небрежно подхватил чехол под мышку и направился вглубь коридора.
— Эй! — сказала Настя. — Поаккуратнее! Дышать нечем, так прижал! Слышишь? Я тебе говорю!
Сашка двинулся следом; у него вдруг бешено забилось сердце. Критик шел не спеша, чуть вразвалку. Они миновали сначала одну дверь, потом впереди замаячила другая, после нее — еще одна. Вокруг становилось все темнее. Сашка диву давался: откуда такие пространства в обычной петербургской квартире? Впрочем, критики брали за свои сеансы так дорого, что вполне могли купить несколько соседних квартир, а потом объединить их.
