— А-а-а, — застонал над ухом Звягин. — Подчистую, подчистую жрет…
— Сидеть! — яростным шепотом дохнул критик. — Знал, зачем шел!
— А-а-а, — вновь простонал Звягин, но уже тихо, еле-еле: смирился.
Урод причмокнул и запрыгал на стуле. Безглазый портрет, как рябью, подернулся беспорядочными штрихами. «Реверс», — сообразил Сашка. По мере того, как с картины исчезали слои краски, становились видны бесчисленные пробы кисти. Звягин раз за разом, неустанно переписывал картину, пока не добился того, чего хотел — превратил модель в богиню. Теперь превращение шло по обратному пути. Вот, наконец, мелькнули штрихи эскиза, и на холсте остался лишь ровный белый фон.
Урод фыркнул, потянул воздух и закашлялся. Рыгнул — громко, на весь зал.
— Грунт, — сказал он невнятно и гулко. — Грунт бы слопал. Эх! Вот мастер был.
Он произносил с южным мягким акцентом: «Хрунт». Звягин шмыгнул носом, Сашка повернулся и увидел, что тот плачет. Это поразило Сашку: Звягин, крупный, смешливый и громкий, казалось, утратил способность плакать еще в детстве. Но Звягин плакал. Всхлипывал, кривя рот, яростно тер глаза пальцами, дрожал.
Пахнуло звериным потом. Урод протиснулся мимо Сашки, склонился над Звягиным, ласково коснулся его щеки. Тот поднял голову.
— Славно, — сказал урод. — Славно, славно. Вку-усно.
— Правда? — спросил Звягин. Казалось, он перестал дышать. Урод кивнул. Звягин робко улыбнулся. Тут же из тени за спиной вышли двое критиков, оба в коричневых бурнусах до пят, схватили урода под руки и поволокли обратно на сцену. Урод тихо ворчал и скреб обутыми в домашние шлепанцы ногами по полу. Звягин вскочил и побежал за критиками.
— Стойте! — кричал он. — Я смотреть хочу!
— Не обманем, дубина, — засмеялся один из критиков. Сашка ужаснулся, что сейчас без него произойдет что-то важное, и тоже вскочил. Когда он подбежал к сцене, все уже исчезли за той самой портьерой, похожей на мантию волшебника. Отдернув портьеру, Сашка увидел, что она закрывала напольные весы, большие, со светящимся зеленым табло, с огромной платформой, и как раз теперь урод осторожно ступал на платформу своими шлепанцами. Критик протянул руку, нажал несколько кнопок под табло. Звягин вытянул шею. На табло высветилось:
— Ура! — завопил Звягин. — Двести почти! Почти двести!
Сашка неуверенно заулыбался. Урод, глядя на Сашку, тоже заулыбался.
— Вкусно, — сказал он. — Еще…
— Ну? — спросил критик, который нажимал на кнопки. — Все? Валите отсюда.
