— Где? — не поняла Талейта. Фред глубоко вздохнул и нехотя протянул руку к кодовому замку на двери. Чем ближе становилась дверь, тем медленнее двигалась рука, и тем сильнее дрожали пальцы. Когда до замка оставался какой-то сантиметр, Фред охнул всей грудью и, отдернув руку, сунул ладонь под мышку. Талейта с удивлением заметила капли пота у него на лбу.
— Вот здесь, — сказал он осипшим голосом. — А голову туда совать вообще нельзя.
Талейта, недолго думая, дотронулась до двери и взвизгнула. Больно было так, будто пальцы окатили кипятком и одновременно тряхнули током. Она заплясала, тряся рукой в воздухе.
— Бэнг рогэнса, — простонала она. — Больно, а-а…
Боязливо поднесла руку к лампе, ожидая увидеть содранное мясо, ожоги, язвы — но пальцы были розовые и вполне здоровые на вид. Фред криво усмехнулся.
— Убедилась? — спросил он, глядя на перекошенное лицо Талейты. — Поле здесь ещё слабенькое, внутри — сильнее. Ну, давай, попробуй его пробить. Должно получиться.
— Пробить? Как? — растерялась она. Фред пожал плечами — мол, сама должна знать — и отступил на шаг. Талейта с опаской поглядела на дверь, медленно вдохнула, резко выдохнула. Зажмурилась.
Сначала, как всегда, ничего не было, только плавали в темноте цветные круги. Она сосредоточилась, принялась вглядываться в тьму. Тьма притворялась скучной и обычной, такой, какую видит любой человек, закрывший глаза. Хотелось сдаться, плюнуть, послать этого пройдоху куда подальше и пойти домой… ну как домой — в капсулу… но тут началось. Хлынули по спине мурашки, резко запахло фиалками, запели в унисон сверчки, и она увидела сферу.
Никакая это была не сфера, а, скорее, комок, огромный сгусток цвета запекшейся, смешанной с грязью крови. Неровные края жадно пульсировали, трепетали, вытягивались щупальцами. Комок был концентратом самых паршивых эмоций: будто взяли ненависть, зависть и страх у тысячи людей, выпарили, зачерпнули то, что осталось на дне, и посадили под замок в электронную тюрьму. Талейта не знала, мог ли комок думать, но он точно мог чувствовать. И он чувствовал то, что умел — ненависть, зависть и страх — ко всем подряд, кроме тех, кого велели считать хозяевами. Пси-барьер был живым, но жить ему было погано, а умереть не позволяли, и от этого он вымещал злобу на любом, кого мог достать.
Когда Талейта увидела всё, как есть, ей стало до того жалко несчастный комок, что рука сама к нему потянулась. Пожалеть, погладить. Она коснулась грязно-кровавого пятна, и сфера, помедлив, раздалась в стороны, поблекла. Талейта осторожно шагнула вперед и уперлась во что-то твёрдое. Открыв глаза, она обнаружила, что стоит вплотную к двери с кодовым замком.
