Нормальные семьи говорят о своем дне. Наша цель: поиметь друг друга в шахматной войне.
— Так, о чем мы говорим сегодня? — наклоняю голову. — Я имею в виду, если не считать обычных шуток о том, что ты портишь мне жизнь.
Джонатан отодвигает тарелку с булочками, будто одно мое присутствие портит ему аппетит.
— Ты проживаешь никчёмную жизнь. Если решишь быть никем, ты будешь никем, Леви. Как насчет того, чтобы для разнообразия стать кем-то другим?
— Скажи, Джонатан, что значит «кем-то» в твоем определении. Предупреди о спойлерах. Если это включает в себя следовать по твоим стопам, то я пас.
— Ты потеряешь свою позицию передо мной, — его глаза темнеют, и голос тоже. — Я вырастил тебя, когда твоя мать бросила тебя к ногам твоего отца. Я продолжал растить тебя, когда твой отец не мог.
Я сжимаю бутылку с молоком так крепко, что она чуть не трескается. И все же сохраняю беззаботный тон.
— Если ты имеешь в виду, воспитывая меня, ты хотел сказать, что потратил на меня деньги, то не стану благодарить. Мой отец тоже был Кингом.
— Таким же бесполезным, как и ты. — Джонатан невозмутимо говорит, будто речь идет о домашнем животном, которого он не любит, а не о его плоти и крови. — Этой семье не нужны никчемные люди. Если ты носишь фамилию Кинг, то заслужи то, что ты используешь.
— Например? — наклоняю голову.
Он повторяет этот жест.
— Учись в Оксфорде.
— Пас, — говорю я как можно небрежнее и делаю еще глоток молока.
Эйден качает головой, бросая на меня неодобрительный взгляд, затем возвращается к нарезке и поеданию бекона, будто он совсем один на кухне.
К черту его и его отца.
Джонатан встает и застегивает свой отглаженный темно-синий пиджак.
— Наша сделка все еще в силе, Леви. Если ты еще раз облажаешься, твой трастовый фонд будет приостановлен до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать пять, согласно завещанию твоего отца.
— Завещание, которое ты заставил его написать.
— Тебе повезло, что он оставил тебе кое-что в своем состоянии. Как думаешь, он заботился о тебе или о твоем будущем? — он на секунду замолкает.
Еще один метод запугивания, которому он нас научил. Молчание всегда достигает того, чего ты желаешь, — говорил он. Люди постоянно вынуждены заполнять тишину, и это может быть использовано в твоих интересах.
— То, что я твой опекун, лучшее, что случилось в твоей жизни, сопляк. Ты будешь склоняться передо мной.
Я встречаю его суровый взгляд своим.
— Короли не кланяются.
— Тот, кто без короны, вполне можно это сделать.
