Периодически в речи Михаила мелькали непривычные термины, но Зверев дал твердую установку: «Михаил, пора нашу терминологию запускать в массы».
— Третий вывод самый болезненный — надо освободить армию от генералов, неспособных вести боевые действия в сегодняшних условиях. Как сказал один умный человек: «Генералов мирного времени надо расстреливать в превентивном порядке». Шучу, конечно, но чисткой генералитета надо заниматься спешно, дабы избежать сотен тысяч ненужных смертей.
Благодарю, за внимание.
Вспыхнувшие в зале аплодисменты овациями назвать было трудно, Очень уж болезненно звучало пророчество о сотнях тысяч сверхплановых смертей. Зато хлопки прозвучали даже со стороны левых, что впрочем, не помешало расслышать нарочито громкий говорок Пуришкевича: «До него тут выступали князья и графы, а теперь мы выслушаем поучения хама!»
Реакция последовала мгновенно: протянутые с мольбой руки и восторженный вопль, который услышали даже в коридоре: «Вова-а! Дружище-е! Ты даже не представляешь, как ты мне дорог!» — вызвали гомерический хохот зала и шквал аплодисментов.
— Ну как? — плюхнувшись на свое место, спросил Зверева Самотаев.
— Отлично, вот только, — Дмитрий на секунду замялся, — гадом буду, если этот крендель не вызовет тебя на дуэль.
— Было бы о чем сожалеть, — легкомысленно отмахнулся Михаил, — одним придурком будет меньше.
— Кто бы сомневался, — уважительно откликнулся Зверев, — но мне он нужен живой и здоровый.
— Умеешь ты, Тренер, озадачить, — расстроенно протянул Михаил, — впрочем, сам говорил: «Неразрешимых задач не бывает», что-нибудь придумаем.
Небольшого роста, хорошо сложенный, с тщательно выбритым красивым черепом и аккуратной бородкой, Пуришкевич был известен переселенцам участием в убийстве Гришки Распутина. Не то, чтобы дуэль могла повлиять на историю, но известные фигуры переселенцы старались не трогать.
Широкую известность Пуришкевич приобрел своими диковатыми выходками. Не попав стаканом в Милюкова, он схватился за графин и лишь стоящий на стреме пристав, спас череп глав-кадета от столкновения с тяжелой стеклотарой. На первое мая левые всегда приходили с алыми гвоздиками в петлицах. Им в пику Владимир Митрофанович ввалился во фраке и с гвоздикой… в ширинке. Правая публика была в восторге, но многие брезгливо морщились. Таких грехов за Пуришкевичем водилось более чем достаточно, и многим он уже изрядно надоел.
С самой первой встречи, Самотаев почувствовал недоброжелательность исходящую от этого клоуна и сегодняшний экспромт был заготовкой. Дуэль с придурком Тренер не одобрил, но что же тогда делать? Прикинув и так, и эдак, Миха обернулся к сидящему за ним Львову: «Никола, дело есть…».
