В ответном слове председатель Думы Родзянко, поведал слушающим его думцам, о чувстве восторга и гордости, с которым вся Россия внимала слову Русского Царя, и опять все вокруг рукоплескали и кричали ура. Покрикивал и Зверев — выделяться низяя.
Столь же пафосно вставили свои пять копеек Горемыкин и Сазонов. Оба цветасто долдонили «ни о чем», и подозрительно долго доказывали, что откажись Россия от войны, она бы потеряла право именоваться Великой державой.
Судя по министерской экспрессии, мысль не ввязываться в войну, зато славно навариться, мелькала, но… не срослось. Возобладало привычное — как же мы будем спокойно взирать, если все вокруг дерутся?! Нас не поймут.
На их фоне выступление министра финансов, прозвучало деловым отчетом. Министр сообщил, что уже двенадцатого июля, т. е. на следующий день после ультиматума Сербии, эмиссары российского госбанка оказались в Берлине и вывели из Германии около четверти миллиарда рублей. Барк просил думцев одобрить запрет обмена казначейских билетов на золото, и дать добро на эмиссию казначейских билетов на сумму в полтора миллиарда. Все разумно и все логично.
Выступающие в прениях единодушно призывали коллег отказаться от распрей и сплотиться против подлого врага. О готовности к войне молчок.
Зверев с наслаждением слушал выступающего от трудовиков будущего начальника временного правительств, господина Керенского: «…Тяжкое испытание пало на родину и великая скорбь охватила всю страну. Тысячи и тысячи молодых жизней обречены на нечеловеческие страдания, нищета и голод идут разрушать благосостояние сиротеющих семей трудящихся масс населения. Мы непоколебимо уверены, что великая стихия российской демократии вместе со всеми другими силами дадут решительный отпор нападающему врагу! — судя по аплодисментам, текст думцам нравится, — Русские граждане! Помните, что нет врагов среди трудящихся классов воюющих стран…
…Между тем, власть наша, даже в этот страшный час не хочет забыть внутренне распри: не дает она амнистии боровшимся за свободу и счастье страны…
…Крестьяне и рабочие, все кто хочет счастья и благополучия России, в великих испытаниях закалите дух ваш, соберите все ваши силы и, защитив страну, освободите ее».
Керенский есть Керенский, сперва о тяжкой доле трудящихся, потом о несчастных братьях за бугром, а в финале и вовсе о войне до победного конца, зато свобода уехала «на потом». Но надо отдать должное — даже в такой день лягнуть режим не сдрейфил.
