Городовой невольно стал сравнивать это происшествие с необычными делами последних лет. Всего месяц назад какие-то негодяи до смерти перепугали домовладелицу Семенову. Старуха слегла с сердечным приступом, но перед смертью поведала о малолетках. У старухи тоже тогда ничего не забрали. Малолетки и есть малолетки — испугались.
Вспомнилось еще одно происшествие. В канун Рождества двое неизвестных под корень извели банду Филимона. Говорят, тот связался с политическими. Ходила молва, что с ним свели счеты те самые политические подельники. В том деле необычным была беспримерная жестокость. Двум бандитам свернули шею, остальных покалечили. Были ли там замешаны деньги, выяснить не удалось.
4 марта 1905, северная окраина Москвы.
* * *
В марте погода средней полосы России всем без разбора дарит солнце и бодрящий мороз. И добрым, и злым, и людям, и тварям. Сегодняшнее утро исключением не явилось.
Рассеянно посматривая в окно, Ильич вспоминал вчерашний ночной разговор с Настасьей. Сегодня на душе Мишенина царили покой и благодать. Вчера, может быть, впервые в жизни, он осознал, что по-настоящему нужен, что у него появилась родная душа. Ильич неожиданно для себя ощутил потребность защитить эту удивительную женщину. Более того, не только потребность, он знал, что может это сделать. Состояние гармонии наполняло его тихой радостью, той, которой не делятся с друзьями.
Борис размышлял, каким образом он начнет входить в здешний технический мир. Димон же планировал навести знакомства с местными борцовскими клубами.
Друзья заканчивали завтракать, когда их размышления были прерваны скрипом саней и лошадиным фырканьем. Мишенин, сидя у «своего» окошка, которое Дима окрестил наблюдательным пунктом, комментировал все происходящее в «большом мире». Благодаря ему друзья своевременно узнавали, кто к кому пошел, а кто выехал со двора на дровнях. Вот и сейчас он сообщил чрезвычайно важную весть:
— Мужик приехал, в папахе. Похоже городской.
— Кто ходит в гости по утрам, тот голоден не будет, — тут же откликнулся Дмитрий. — И к кому этот временно голодный пожаловал?
С улицы послышался громкий голос, спрашивающий у Настасьи Ниловны, где проживают постояльцы.
— Странно, а ведь это к нам, — удивился Ильич.
В подтверждение этому раздался скрип калитки и зычный голос гостя:
— Хозяева, войти можно?
— Палыч, открой. Наверное, к прежним жильцам кто-то приехал, — попросил Борис.
В сенях послышались стук откидываемой щеколды и скрип отворяемой двери. Невнятное бормотание с предложением войти, сменилось шарканьем ног. Распахнувшаяся дверь впустила Дмитрия Павловича и кряжистого незнакомца, отчего в горнице сразу стало тесно.
