Войдя на кухню я оставила поднос на стойке, а сама опустила руку под кран с холодной водой. Так… Сейчас нужно выдернуть осколок и попытаться не закричать…
— Глубокая рана? — въезжая в кухню на кресле, спросил Мирон.
— Всё в порядке, вам не следует об этом беспокоиться… — зажимая в ладони полотенце, ответила я, — Извините, что я испортила пол, я всё обязательно отмою…
Главное, чтобы он не заметил каким размером был осколок, который я выдернула из руки, когда он появился на кухне.
— Может наложить швы? — посмотрев на меня, спросил Мирон.
— Нет… Всё хорошо…
Рванула к выходу, чтобы он не увидел как с полотенца капает кровь. Мирон преградил мне путь креслом…
— Я настаиваю, чтобы ты показала руку врачу…
— Там ничего серьёзного… Правда…
— Ты совсем не умеешь врать.
Он прав, врать я, действительно, не умею…
— Это же всего лишь порез…
— Я уже всё тебе сказал. Седь за стол и жди, когда придет врач…
Посмотрев в его горящие злостью глаза, я села за стол. Меньше всего сейчас мне нужно было злить своего работодателя.
***
Доктор пришёл очень быстро… Несколько минут поговорил с Мироном и направился ко мне.
— Здравствуйте, Мирон сказал, что вы порезались. Не могли бы вы показать мне рану?
— Здравствуйте… Хорошо.
Я протянула через стол мужчине руку и разжала её, положив полотенце на стол. Рада была чудовищная, кровь не переставала бежать…
— Нужно зашивать? — сказал врач, посмотрев на Мирона.
— Нет… Нет… Никаких швов… — убирая руку, ответила я.
— Всё так серьёзно? — спросил Мирон.
— Да. Глубокий порез, повреждена вена…
Они разговаривали так, как будто меня здесь вообще нет.
— Я не хочу ничего зашивать… — ещё раз возмутилась я.
Врач начал доставать из чемоданчика бутылочки с лекарствами, антисептики, иголку и нить для швов. Сердце ушло в пятки и перестало биться…
Никаких игл, ниток и швов… Вообще с детства боюсь всего этого… Когда была маленькая много ранилась и неоднократно приходилось налаживать швы и теперь при виде иглы мне становиться дурно.
— Не нужно ничего зашивать…
— Марта, прекрати вести себя как ребёнок. У тебя серьёзная рана и её нужно зашить… — накричал на меня Мирон, так как будто я его собственность.
— Почему вы на меня кричите? — сквозь слёзы, спросила я.
— Потому что ты сама виновата в этом… Не полезла бы выполнять чужую работу, не поранила бы руку и не сидела бы сейчас здесь…
— Вы хам…
— Но во всяком случае я говорю всю правду в лицо…
Он был прав, я ведь сама начала убирать осколки, хотя это не моя работа, но это ещё не значит, что на меня можно вот так кричать. Я же не специально себе руку порезала…
