— Взаимно… А теперь я хотел бы поговорить с вами наедине. — подойдя ко мне и указав на мраморную дорожку в сад сказал Ян Арнольдович.
Я была удивлена, но последовала за ним в сал.
— У вас есть опыт работы сиделкой?
— Нет… — честно ответила я.
— Вы понимаете с чем вам придется столкнуться?
— Да… — но если честно я и понятия не имею с чем я могу столкнуться.
— Я коротко хочу рассказать вам о ваших обязанностях прежде, чем вы подпишите с нами трудовой договор и будете наняты. Итак, во-первых, Мирон достаточно темпераментный и взрослый мужчина, он не в коем случае не должен слышать от вас, что вы его жалеете; во-вторых, помимо вас с моим сыном занимается врач и работник, нанятый для выполнения деликатных нужд, то есть в то время, что с ним находятся эти люди, вы можете заниматься своими делами; в-третьих, я прошу вас лично об этом и этот пункт будет в договоре — вы не должны обсуждать с прессой или посторонними людьми состояние здоровья моего сына.
— Да… Я всё поняла.
— Вы готовы подписать договор и приступить к работе? — подходя к дому Мирона спросил Ян Арнольдович.
— Да.
— Тогда входите в дом, не смею больше вас задерживать.
Я вошла в дом и дверь за мной захлопнулась. Ян Арнольдович не стал входить вместе со мной…
Пройдя по гостиной и кухне, я поняла, что Мирон, вероятнее всего у себя в комнате и направилась туда. Я ускорила шаг как только услышала грохот и звон бьющегося стекла.
Вбежав в комнату я увидела пытающегося приподняться с пола Мирона и осколки от посуды.
— Мирон Янович, я помогу вам… Вы только не пораньтесь. — помогая подняться и сесть в кресло сказала я.
— Мне не нужна твоя помощь… — сквозь зубы процедил Мирон.
Я же сев на колени принялась собирать разбившуюся посуду и лежащий рядом поднос.
— Что ты делаешь? — опустив на меня глаза спросил мужчина.
— Убираюсь, чтобы вы не проткнули колесо коляски… — продолжая собирать осколки, ответила я.
— Для этого есть уборщица…
— Ай… — воскликнула я и посмотрела на ладонь из которой уже сочилась кровь и торчал осколок стакана.
Какая же я растяпа… Я даже осколки собрать не могу, чтобы не пораниться, как я за инвалидом то смотреть собираюсь…
— Ну что ты за бестолач такая, а?!. Сказал же, что уборщица придёт и соберёт всё.
— Извините… — поднимаясь с пола и держа поднос с осколками, ответила я и поспешила выйти.
Слёзы рекой бежали по щекам… Нет… От торчащего осколка не было столько боли, сколько от того, что теперь придётся мириться с унижениями. Сдерживая нахлынувшие эмоция я пыталась отвлечься от мысли в каком аду мне придётся находиться и через что нужно будет пройти, чтобы задержаться на работе.
