- Как Ваша голова? - и снова обычная вежливость, правила хорошего тона. Но голос... Вкрадчивый, интимный, льющийся, как выдержанное вино. Красивый. Многогранный. Пьянящий. Будто, этот вопрос совсем не о моём самочувствии. И даже не вопрос вовсе, а предложение. Соблазнительное. Порочное. Перед которым непросто устоять...
- Спасибо. Уже не болит. - сдержанно ответила я и отвернулась к дверям лифта, желая поскорее добраться до заветного восьмидесятого.
Девятый... Десятый...
- Вот и отлично. А то я заволновался. - голос Чернышова был совсем рядом. Слишком близко...
- Лида… - выдохнул он мне в волосы. И либо от этого, интимного шёпота либо от его пальца, нагло и мучительно-сладко скользнувшего вдоль выреза платья, тысячи мурашек решили устроить восстание на моей коже.
Вот это зиг-заг! Вираж на полной скорости!
– Скажи, что твой муж хочет за нашу с тобой «дружбу»?
- Ничего! – выдохнула я так, будто только что получила под дых.
- Значит, бесплатно? – искусительно прошептал он мне в шею, чуть касаясь губами пылающей кожи.
- Я не продаюсь, Ефим Анатольевич! - сердце готово было остановиться в любой момент.
- А мне показалось, Артур вполне неоднозначно представил товар «лицом» в нашу первую встречу…
- Показалось. Это единственное, что Вам следует помнить о событиях той ночи. И вчерашнего вечера, кстати, тоже.
- Нет… Я вспоминаю совсем о другом, Лида. Хочешь узнать, что мне снится каждую ночь? – даже сквозь плотную костюмную ткань я ощущала вулканический жар его тела. Ефим просто пылал желанием. Горел и воспламенял воздух вокруг.
- Извините, но меня это мало заботит.
Наконец, прозвучала спасительная мелодия на панели лифта и я, стараясь не выдать дрожи в коленях, поспешила покинуть слишком тесное пространство.
За администраторской стойкой меня встретила неизменная "Дашенька" и её дежурная наигранная, будто привязанная на лицо, улыбка.
- Добрый день, Лидия Андреевна! Ваш муж просил, чтобы вы его не ждали, а проходили в кабинет и раздевались. Сергей Фёдорович сейчас подойдёт.
И когда секретарь Артура, наконец, закончила откровенничать, мне в спину прилетел едва различимый, саркастический смешок.
Да чтоб тебя!
* * *
Эта встреча в лифте меня растоптала. Внутри что-то оборвалась, сломалось. Хотелось крикнуть во всё горло, сломать или разбить что-нибудь одной из дорогих статуэток Сегеды, гордо возвышавшихся на верхней полке стеллажа. А потом убежать, уехать, забиться в угол маленького номера неприметного отеля и реветь до потери пульса.
