Жил-был художник другой. И надо же! Он тоже рисовал картину, а за трудами его наблюдал друг-приятель, он же критик-консультант. Однажды утром приятель посмотрел на холст и сказал: «О, работа приближается к концу!»
– Нет, что ты, что ты, – ответил художник, – тут ещё хлопот полон рот.
Прошла неделя, опять зашёл приятель-консультант в мастерскую:
– Я вижу перед собой готовую картину. Неужели ты будешь ещё что-то добавлять.
– Конечно, конечно, – ответил художник, – я вижу столько недоработок…
В следующий раз приятель зашёл к художнику через три дня и выступил уже как критик:
– Ты знаешь, мне кажется тебе надо остановиться… Стало меньше воздуха, стало как-то мрачновато…
– Как можешь, как ты можешь так говорить, тут ещё столько белых пятен.
Приятель махнул рукой и зашёл только через месяц. Перед собой он увидел художника, который внимательно вглядывался в чёрный прямоугольник, выискивая – где бы ещё мазнуть…
Внимание, Серкидон! Сейчас художников-живописцев поверим художником слова – Борисом Пастернаком! Бессребренника, который отнёс картину на помойку, Борис Леонидович оправдал бы строчками: «Цель творчества самоотдача,//А не шумиха, не успех…», а холстомарателя вразумил бы словами: «И надо оставлять пробелы …», «И окунаться в неизвестность…»
Пожалуй, достаточно о художниках, кистях и мольбертах. Вы же не планируете поступать в Академию Художеств. И это верно. Даже Василий Иванович Чапаев и тот не смог прорвался в это строгое учебное заведение. А когда Петька спросил, мол, как же такое произошло, Василий Иванович ответил: «Да почти всё сдал, Петька! Рисунок сдал… графику сдал… а вот… обнажённую натуру… ЗА-ВА-ЛИЛ!»
Поздравим лихого красного командира с очередной любовной победой и будем потихоньку возвращаться к нашим милым серкидонствам…
Дела у Вас не так хороши, как у Василия Ивановича. План по обнажённым натурам безнадёжно завален, а Ваш эпистолярный вдохновитель то виночерпствует, то, словно глухарь, поёт свою песню, токуя, пардон, толкуя о своём. О совершенных органах чувств, о том, что люди-человеки разделены на мужчин и женщин. О том, что женщина прекраснаи любить её большое счастье… А подшефный молодой человек сидит в углу, нахохлившись наподобие воробья, без девичьей, и даже без женской ласки. Такая выходит пара: глухарь и воробушек. А где же наши голубицы сизокрылые?..
Нет, так дальше жить нельзя. Будем добавлять конкретику в излишне вольную и сверхизбыточную переписку. Надо поскорее Вас оснастить, снабдить, вдохновить и – вперёд, вперёд в скопленье дев прекрасных! «”Под сенью девушек в цвету”
