Я тоже допила свой и глянула на рисунок. Не с целью, конечно, погадать, гадать я в принципе не любила, так, машинально взглянула. Тем не менее, разводы показались какими-то зловещими.
— Да всё я помню! — я забрала обе чашки и отнесла с глаз долой в мойку. — Только от этого ещё хуже.
— Не хуже, а больнее, — возразил экс.
— Больнее — значит, хуже, — твёрдо подытожила я, возвращаясь к столу. Втягиваться в дебри бессмысленных философских сентенций не было ни малейшего желания.
Ну почему? Почему все мои надежды всегда рассыпаются в прах?! Почему всегда начинается хорошо, а заканчивается вот такой вот хренью… А может, Димка прав? Может, действительно, дело не в нём? Сколько раз я уже такое слышала? Не могут же все ошибаться! А впрочем, какая разница… дело же не в том, кто прав, кто виноват…
Дима поднялся, обогнул стол и наклонился ко мне.
— От тебя жасмином пахнет…
— Это за окном. Кусты, — я демонстративно отодвинулась.
Он вздохнул и вернулся на место.
Говорить, в сущности, было не о чем, но Дима отступать не собирался. Со старательностью бухгалтера перечислил все мои «прегрешения», а затем огорошил вопросом:
— Будешь приходить ко мне в гости? — спросил он как-то даже жалобно.
Я мотнула головой и заверила, что не буду.
— Ты хочешь сказать, что и мне не следует заходить к тебе?! — он ещё больше нахмурился и начал наливаться краской.
«Да сколько ж можно-то!»
Сказать по этому поводу мне было что. Например, что дружить с ним домами — мечта всей моей жизни! Но Дима сарказм не очень понимает, поэтому ограничилась коротким:
— А зачем?
Впрочем, он и без моего сарказма неплохо завёлся. Соскочил со стула и, выплеснув на меня ушат отборных эмоций, убежал, не прощаясь.
Будто вняв недавнему совету соседей-вокалистов, дверь с силой грохнула о косяк, а я затосковала. Несмотря ни на что, начинать жизнь сначала не хотелось. Как и разбираться с соседями, одного из которых тут же принесло к моему порогу. Еле, бедняга, дождался, наверное, пока Димка выскочит из подъезда!
— Маргарита! Вы опять грохочете на весь дом?! — завопил Бронштейн, будто это не он только что завывал на все дворы и бил предметы.
— Это не я, это дверь.
— Но это же ваша дверь?!
— Моя, — не стала я отрицать очевидное. — Но она непослушная, общается с кем попало, и вот…
— Вы издеваетесь?! — взвился сосед и разразился бурным монологом, вспоминая по ходу мои прежние «бесчинства» и взывая к «отсутствующей» совести.
— Да ну пустяк же, давайте ей простим? — не дослушав, перебила я.
