«Пресвятая дева! Так вот что меня разбудило в такую раннюю рань!» — подумала Роза.
— Я извиняюсь, госпожа, — смутился батрак, — но дон Инфанте приказал мне починить все табуретки до завтрака.
— Ничего-ничего, я рада, что пробудилась, — улыбнулась Роза. — С удовольствием посмотрю, как ты заколачиваешь гвозди. У тебя такой бесподобный замах!
— Вы так добры, госпожа… — ещё больше смутился батрак и на волне комплимента заколотил по табурету с удвоенной силой…»
Я чуть не сползла со стула. Точнее, сползла бы обязательно, если бы сидела на стуле, а не в кресле. А так, просто соскочила с него, быстро сварила новую порцию кофе и вернулась к написанному. Далее страницы полторы Ваня повествовал, как Педро впервые увидел Розу в местной церквушке, как в купол храма ударила молния, а следом мощный порыв ветра и вовсе снёс его нафиг, и как одновременно с этим в сердца молодых людей вонзилась стрела любви.
«— Педро, а почему ты занимаешься починкой?! — сложив ладошки рупором, чтобы перекричать громкий стук молотка, крикнула Роза. — Ты же не столяр! Мне помнится, ты работал грузчиком в порту?!
— О, Роза! Если бы этим можно было прокормить мою большую семью! Чтобы мои семь сестёр наконец наелись, мне нужно перетаскать все мешки и перечинить все стулья до самой Гватемалы, — Педро с грустью отёр со лба пот, и глаза его увлажнились».
Не знаю, насколько увлажнились глаза бедного Педро, дальше я читать не смогла. Из моих глаз полились самые настоящие, невымышленные слёзы.
Это ж надо такое наваять! Радовало только одно: каким-то чудом Ване и тут практически удалось избежать жаргонных словечек.
Наскоро прогуляв, накормив и напоив свою живность, я понеслась к Веселовским. А то, может, им веселья не достаёт?! А тут, пожалуйста, на блюдечке с голубой каёмочкой, эпохальный труд!
Чтобы не нарушать чистоту эксперимента, я намеренно не сказала друзьям, кто автор. Всё-таки, когда лично знаешь творца, отношение к его творенью существенно меняется.
Дочитала я ровно до того же места, только теперь вслух и с выражением. К моменту увлажнения глаз бедолаги Педро дом сотрясал громовой хохот.
— Класс, — отсмеявшись, сказал Сашка. — Ты написала?
Мне разом стало не смешно.
— Обалдел, что ли?! — возмутилась я.
— А что, — не понял он, — прикольный стёб. И сюжет подходящий.
— О! Ты уже и сюжет углядел?! Только это, Саша, не стёб! Это серьёзный сентиментальный роман, можно сказать, поэма о большой и чистой любви!
— В самом деле? — закатилась Галка. — Да ты нас разводишь! Точно сама сочинила!
