Заинтригованная предложением, я шла за широкой спиной Кельвина, ориентируясь в кромешной темноте не столько на звук шагов, память и направление выхода, сколько на стойкий запах романиста. Коридор казался бесконечным, глаза щипало, и когда мы вышли во внутренний двор, чтобы спуститься по крутой лестнице на землю, я глубоко вдохнула уличный воздух.
Кельвин несколько раз обернулся и, убедившись, что я следую за ним и с любопытством осматриваю двор в поисках обещанного чуда, подошел к кладовке. Отворил дверь и вытащил на свет своё приобретение.
– Вот он! – гордо сообщил сосед и любовно погладил железный корпус аксессуара каждого уважающего себя модного жителя столицы. – Мой велосипед!
– Кельвин! Какая красота! – не разочаровала я писателя. – А рама, а какое сиденье, – я восхищенно разглядывала писательскую гордость.
– Спицы высочайшего качества и дополнительное сиденье для пассажира, – вставил владелец, довольный произведенным эффектом.
– А какая вместительная корзина для продуктов, – заглянула внутрь этой самой корзины. – Тут что–то лежит, – и мы вместе заглянули вовнутрь, едва не стукнувшись лбами.
Среди оберток от съеденного шоколада и розовых перьев торчало стеклянное горлышко бутылки.
– Бутылка! – обрадовался находке Стоун и вытащил её из корзины.
Сосуд был наполовину полон, ну или наполовину пуст. Но наполнение его было странного, пугающе яркого зеленого цвета.
– Какой странный напиток, – удивилась я.
– Ангелочек, – Кельвин посмотрел на меня с некоторым недоверием, – ты что же, никогда не видела туринского самогона?
– Нет, – помотала я головой. – Да и где бы я могла, он же вроде бы запрещен?
– Запрещен, – подтвердил писатель. – Я тебе даже скажу, его почти невозможно достать! И от этого он стал еще вожделенней для таких ценителей, как я! – отвинтил крыжечку и поднес бутыль к моему носу.
Обоняние, сраженное наповал ароматами соседа, но уже почти вернувшееся, получило еще один сокрушительный удар. Зеленая жидкость пахла настолько отвратительно, что я чихнула, а нос мой и вовсе потерял чувствительность.
– Если он такой ценный, почему лежал здесь? – отчихалась я. – И почему в перьях? – задала я интересующий вопрос, вытягивая длинное розовое боа из корзины.
– Так … спрятал, наверное? – почесал затылок мужчина. – Но это же к лучшему! Нам даже не надо никуда идти, чтобы отметить мою книгу и твой приезд! За нас! – громко провозгласил счастливый гений и всучил мне в руки подпольный самогон.
