На какое-то время оба застыли в мрачных и неподвижных позах своих отдельных миров: мощный коренастый монах, обрамленный в низкий дверной проём, и скованный человек, стоящий на коленях. И тут вдруг откуда-то высоко над ними в стенах древней крепости раздались отдаленные вступительные аккорды баховской «мессы си-минор».
Монах перекрестился, достал из-под рясы хлыст и опустил болтаться вниз эту уродливую многоязыкую плётку. Мужчина на полу слегка дёрнулся, опустив голову.
В келье было холодно, но на верхней губе монаха выступили капли пота. Он слизал пот и звонко произнёс:
— Армянин пережил взрыв.
Звон слов затих и судорога охватила закованного в кандалы человека. Его лицо озарило мистическое, почти чувственное, духовное рвение. Судорожно, с отвращением он начал сдирать с плеч тряпки, оголяя свою потраченную плоть, мертвенно-белую кожу, скрещенную с тёмными неровными шрамами. В один миг, стоя на коленях, мужчина обнажился до пояса и уткнулся лицом в свою единственную руку, ожидая.
Монах стал, широко расставив ноги. Он поднял плеть, и со всей силой опустил её на бледную спину стоящего на коленях человека. Уродливые кожаные языки зашипели и заскулили, снова щёлкнули вверх… После третьего удара монах бросил окровавленную плеть в угол. Он вновь облизнул губы и уставился на избитого. Закованный в кандалы мужчина был повален на пол силой ударов, и только с большим усилием ему удалось подняться на колени.
Он тяжело дышал, стараясь не упасть. Снова поднял свою тонкую руку к кресту на стене в мольбе; ладонь его теперь была мокрой от слёз, а тело била дрожь.
— Армянин — покойник. — Пробормотала замученная фигура. — Он уже мертвец, разве что сам он ещё не понял этого. Убить его.
— Но он ускользнул от нас, — пробормотал монах с большим почтением. — Мы не знаем, где он, Ваша Милость.
— В таком случае, — прошептал закованный в кандалы человек, — найдите его, а затем убейте.
— Да, Ваша Милость.
Монах задержался на несколько минут, чтобы узнать, будут ли дальнейшие инструкции. Но закованный человек поправлял лохмотья на своих плечах, казалось не замечая больше его присутствия, поэтому монах медленно попятился в коридор и закрыл дверь в крошечную келью, оставив подвергнутого бичеванию настоятеля монастыря в темноте, наедине с его разорванной плотью и простым крестом, молящимся.
