Сломанная кукла | страница 61



Дядя проводил меня задумчивым взглядом. Таким его лицо становилось, когда старик затевал что-то новое. Похоже, ему и сейчас пришла в голову какая-то идея. Надеюсь, он со мной поделится своими планами. Но это все потом. 

«Завтра позову отца с собой в больницу, пусть познакомится с Никитой. Может, и мальчишка к нему потянется…» – такой была последняя моя связная мысль в этот вечер.

20. Зиновий

Везти с собой в больницу дядю Родиона оказалось не лучшей идеей. В палату к сыну я вошел один: старик остался в коридоре, не хотел пугать мелкого.

Никита бросился ко мне со всех ног. У меня аж на сердце потеплело при виде его радостных глаз и робкой улыбки. 

– Привет, сынок, как ты? –  я протянул ему руку, чтобы пожать серьезно, по-мужски.

Сын схватил меня за ладонь, потянул к двери:

– Идем к маме!

Вот так-то, Зиновий. Ты думал, сын по тебе соскучился? Нет! Ты для него – тот, кто может отвести к маме, и все.

Да, мы с ним общаемся всего неделю, а о том, что я – его отец, мальчишка узнал вообще только вчера, и все же стало досадно. Хотелось, чтобы сын по мне скучал, чтобы без меня ему было грустно и одиноко. 

Рано. Сам понимаю, что тороплю события. Никита не виноват, что я появился в его жизни только спустя четыре года после его рождения.

– Хорошо, Никита. К маме обязательно сходим. Но сначала я хотел познакомить тебя с одним очень хорошим человеком. 

Молчание. Насупленные брови. Недоверчивый взгляд исподлобья.

– К маме.  – Коротко и требовательно.

– Тогда дедушка пойдет вместе с нами. 

Сын это условие просто не заметил. Снова потянул меня к дверям.

Я вышел вместе с ним, кивнул дяде Родиону:

– Идем с нами. Подождешь у дверей реанимации, пока мы с Никитой посмотрим на его маму.

Дядя спокойно кивнул, словно так и надо, к Никите с разговорами приставать не стал, просто пристроился по другую руку от меня и молча пошел рядом. 

В реанимации дежурил незнакомый врач, но ему, видимо, рассказали о нашем вчерашнем визите, и он не стал возражать, когда я попросил провести нас с Никитой в палату Сербовой Алевтины. 

Увести сына от стекла, за которым лежала его мать, оказалось не проще, чем вчера. Ребенок упирался, тихо поскуливал и мотал головой в ответ на все уговоры. Только когда я пригрозил, что больше не покажу ему маму – мальчишка сдался, но обиделся, насупился и снова замолчал. 

Деда Родиона он вообще проигнорировал. Впрочем, старик и сам не настаивал, чтобы Никита согласился с ним пообщаться. 

– Ничего-ничего, пусть пока хотя бы привыкает, что я рядом, – сказал дядя, когда мы вернули мальчишку под присмотр педагога-психолога. – А там, глядишь, и оттает. Не все сразу.