– Зиновий Фадеевич, вы не могли бы подъехать?
– Когда?
– Чем скорее, тем лучше.
– Хорошо, еду, – тут же согласился я.
Егор, в кабинете которого мы как раз работали над очередным отчетом, ту же догадался, что звонок был важным:
– Что-то с Алевтиной?
– Да. Просят срочно приехать… придется тебе самостоятельно дальше.
– Справлюсь, не волнуйтесь!
– Да я и не сомневаюсь. Скинешь потом результат мне на мейл.
– Сделаем! Вы, если что, звоните, Зиновий Фадеевич! Все вопросы решим, не оставим бедную женщину без помощи!
Поблагодарив Мирояна, я поспешил в больницу.
Очередной дежурный реаниматолог – я уже знал, что доктора работают сутки через двое – меня не обрадовал.
– Состояние пациентки ухудшается. Мы опасаемся развития очень опасного состояния, когда начинают один за другим отказывать внутренние органы, – сообщил врач.
– Что можно сделать? – я запретил себе паниковать и говорил ровно, без эмоций.
– Боюсь, в наших условиях сделано все, что можно.
– Намекаете, что есть клиники, где могли бы сделать больше?
– Думаю, да… в Москве…
– Что нужно, чтобы перевезти Алевтину в Москву?
– Деньги. Много денег. Направление мы оформим, с клиникой договоримся, но вот транспортировка вертолетом санавиации возможна только на платной основе, – уже не стесняясь, объяснил доктор и озвучил стоимость такой поездки.
Я задумался. Сумма прозвучала внушительная. Квартиру в Москве за такие деньги не купить, а вот на хороший автомобиль из салона хватило бы.
– Наверное, найти такие деньги, да еще в короткий срок, почти невозможно, – заметив, что я не спешу отвечать, снова заговорил реаниматолог. – Но и тянуть с этим нельзя: через пару-тройку дней состояние больной может ухудшиться настолько, что транспортировка станет невозможна.
– Договаривайтесь с клиникой, вызывайте вертолет. Я все оплачу, – решение далось мне непросто, но другого выхода я не видел.
Не мог я позволить, чтобы Алевтина погибла! Почему так – и сам не смог бы объяснить, но мне казалось это чуть ли не самым главным в жизни!
– К завтрашнему дню все будет сделано, – реаниматолог выдохнул с облегчением и, простившись, ушел.
К Никите я не пошел: в больнице был сонный час, и я не видел смысла нарушать режим. Позвонил генетику, узнал, что результаты теста на отцовство пришли, и отправился в клинику. Ехал туда с ощущением, что меня ждет суд и приговор, причем не важно, будет ответ положительным или отрицательным – все равно моя жизнь изменится безвозвратно!
