Судя по всему, у них никого нет. Некому прийти им на помощь. Им не на кого надеяться.
...кроме меня.
В ушах все еще звучали слова врача, которого я все же дождался вечером: «Тяжелая сочетанная травма, переломы ребер с двух сторон, разрыв селезенки, огромная кровопотеря, сделаем все, что можем, но…»
Вот это «но» сидело в мозгу, словно заноза.
Что делать, если Тина не выживет? А если выживет, но станет инвалидом? Стоит ли сближаться с Никитой сейчас, когда я все еще не знаю, точно ли он – мой сын?
Было бы слишком жестоко позволить мальчишке привязаться к себе, а потом отодвинуть его, отдать в чужие руки. Нет, я в любом случае не оставлю паренька, не брошу на произвол судьбы. Если выяснится, что он мне не родной, и окажется, что у него нет родственников, готовых забрать его к себе – постараюсь найти ему хорошую приемную семью, буду помогать.
А если все же сын?..
Утром директор филиала, Егор Мироян, прислал за мной служебный автомобиль с водителем. Я сел рядом с шофером, парнем лет двадцати двух.
– Доброго утра, Зиновий Фадеевич! Куда едем? – сразу же перешел к делу тот.
Вообще, мне следовало бы отправиться в офис…
– В больницу.
– Вам плохо?!
– Нет. Хочу узнать о состоянии одной женщины. Ее вчера на моих глазах сбила машина. И еще, наверное, придется съездить по адресу, где она живет – взять вещи для ребенка.
– Так зачем вам самому ехать? Отправьте кого-нибудь! Вон, хоть секретаршу нашего шефа: она скорее с детскими вещами разберется.
– Это дельная мысль, – согласился я. – Давай тогда в больницу, потом в офис.
– Слушаюсь!
В больнице ничего нового мне не сказали. «Состояние очень тяжелое, стабильное, подключена к аппарату искусственного легкого» – вот и все, что удалось узнать об Алевтине.
Потом я заглянул в детскую травматологию, передал медсестре пакет с фруктами, йогуртами и печеньем для Никиты, сунул голову в палату, куда его определили. Мальчишка сидел на своей койке в застиранной, не по росту большой больничной пижаме, с подвешенной на груди рукой, и молча таращился в окно. На мое появление он не обратил внимания – даже не обернулся.
«С утра, как подняли, вот так и сидит. Молчит, ни с кем не разговаривает», – пожаловалась нянечка.
Это меня насторожило. Отыскал лечащего врача Никиты, забросал его вопросами.
– А что вы ждали? Стресс у ребенка. Хотите, покажу его неврологам и назначу консультацию у психолога, – пожал плечами врач.
– Причем тут мои хотелки?! Вы же видите, что происходит! Конечно, зовите специалистов!
