Невольно вздохнул: как родители отличают своих детей от чужих? Для меня вся эта малышня на одно лицо! Надо будет посмотреть детские фотографии, свои и родителей, в семейном фотоальбоме. Вдруг окажется, что Никита похож на кого-то из моей семьи?
От этих мыслей меня оторвал невысокий плотный мужчина в медицинском костюме и в очках с толстыми стеклами.
– Это вы детского травматолога ждете?
– Наверное, мы… – я обвел глазами приемный покой, убедился, что других детей, кроме Никиты, в нем нет, и утвердительно кивнул.
– Пройдемте в смотровую.
Я встал и понес Никиту вслед за врачом.
– Раздевайте! – последовала команда, как только мы переступили порог кабинета.
Мальчишка, который было притих, снова заплакал.
Я присел, поставил паренька перед собой, попытался снять с него куртку.
– Не надо! Я боюсь! Больно!.. – тут же заорал мальчуган.
– Где больно? – я не мог понять, что беспокоит ребенка, а он продолжал жаловаться на боль и заливаться слезами.
– Мужчина, отойдите, дайте я! Ох уж эти папаши-неумехи! – к нам подошла медсестра, и я с облегчением уступил ей место, а сам встал у дверей, хотя знал, что сбежать не смогу.
Поздно бежать: я уже заявил свои права и на женщину, и на ее ребенка, влез в их проблемы по самую маковку!
...у Никиты нашли вывих плеча слева.
Меня отправили в коридор – ждать, пока руку вправят, а заодно оформлять у стойки регистратора еще одну историю болезни: ребенка предложили госпитализировать в отделение детской травматологии. Я снова отвечал на вопросы медиков, а сам невольно морщился, когда из смотрового кабинета до меня доносился громкий плач Никиты.
Хотелось бросить все, рвануть туда, распахнуть дверь и наорать от всей души на всех, кто мучает пацаненка! Я еще не был уверен, что он – мой, но защищать его мне уже хотелось. Вот только забрать его из больницы я не мог: не везти же его в гостиницу, тем более что по документам я ему никто. Чужой дядька, набравшийся наглости называть себя отцом.
В груди впервые шевельнулось что-то, похожее на злость.
Злился я на Алевтину.
Ты забеременела и решила рожать? – отлично! Твое право!
Но почему, черт побери все на свете, я узнаю о том, что у меня есть сын, только через пять лет, да и то – случайно?!
