— Ты софистикой не занимайся, — советовал ему Изя. — Тут мораль какая? Не твое — не трогай! Вот что главное.
— Твое-мое… Я здесь при чем?
— При том, что захотел нарушить порядок, установленный Господом.
— Какой порядок?
— Твой отец должен был страдать. А ты — лишь довесок к его мучениям. Вот и страдал периодически.
— Я никогда не страдал, — отвечал Марк. — Только жил всегда, не доживая до сорока лет. И вечно мне голову оттяпывало чем-нибудь. То паровозными колесными парами, то какими-то мечами, рухнувшими со старой стойки на складе… А бывало, что и ядром отшибало.
Он ненадолго задумался и продолжил:
— Два раза. Первый, когда я высунулся из бойницы крепостной стены Монсегюра. Ах, да! Тогда мне оторвало башку камнем, пущенным катапультой. Зато второй раз вышло именно так, как я и говорил. Это было в Индии. Англичане привязали меня к пушке и выстрелили. Поскольку я был раджой, командовавшим повстанцами, меня привязали к пушке головой. А рядовых повстанцев — жопами. Англичане всегда разбирались в рангах.
— Вот видишь, — отвечал ему на это Изя, — нет в тебе смирения. Да пойми ты, бестолковый: раз попал, то попал! И все! Веди себя тихо и тебя простят, может быть.
— Когда?
— Когда-нибудь.
— А я не желаю когда-нибудь! — кричал в запальчивости Марк. — Я желаю сейчас! Да и вообще. За что меня прощать?!
— За все, — отвечал Изя, вздыхая и укутывая Марка шкурами. — Спи и ни о чем не думай.
— Я не согласен! — орал Марк, сбрасывая с себя шкуры.
— Несогласными дороги мостят, — отвечал Изя, терпеливо укутывая разбушевавшегося Марка. — Спи, а то ангелов позову, чтобы тебе повторный укол сделали.
— И ты на это способен? — изумленно спрашивал Марк, видимо, уже считая Изю близким другом, не способным на подлость.
— Ох, как тебя плющит, — говорил Изя, продолжая укрывать его. — Спи, дай Бог вся болезнь улетучится…
И, наконец, это случилось.
Утром Марк перелез через сладко спавшего Изю, умылся холодной водой из ниши, слетал проведать знакомого суслика, (грызун не замедлил послать ему тревожный знак, дескать — жрать нечего), после чего нагло расселся на изиной табуретке и громко крикнул:
— Подъем!
Изя подлетел с нар подобно шарику для пинг-понга. Потирая глаза руками, он встал и посмотрел на Марка.
— Я выздоровел, — заявил Марк. — Дуй за завтраком.
Изя, пожав плечами, ответил:
— И очень жаль.
Он вышел из пещеры и унесся в небо.
Спустя полчаса ангел вернулся с миской, в которой был паштет из соловьиных язычков. Марк молча выпил его, а миску привычно швырнул в пропасть.
