— Хорошо, — согласно кивнул головой Достоевский.
Топор пошел вниз. Марк зажмурился. Раздался удар. Марк открыл глаза и приподнял голову. Ног у него больше не было. Они валялись под столом, профессионально отрубленные чуть выше колен одним ударом, а из обрубков струями хлестала кровь. Но никакой боли не чувствовалось!
«Наверное, болевой шок», — подумал Марк.
— Так, теперь руки, — довольным голосом произнес Федор Михайлович. — Но это уже по-отдельности.
Он в две секунды ловко оттяпал обе руки Марка, бросив их под стол к ногам. И здесь Марк опять не испытал никакой боли. Сильно радуясь этому необъяснимому обстоятельству, он спросил:
— А теперь голову?
— Нет, — покачал головой Достоевский. — Еще одна часть тела осталась.
И взгляд его уперся в детородный орган Марка.
— Э-э-э, — опешил Марк. — Может, не надо?
— Надо! — прозвучал суровый ответ.
— Может, потом? После головы?
— Что за шуточки?! — злобно крикнул Достоевский. — Порядок таков!
Он тут же схватил рукой пенис, свистнул в воздухе топор, и живот Марка пронзила нестерпимая боль!
— А-а-а! — заорал Марк.
— Ага-а-а! — поддержал его радостным воплем Достоевский, крутя над головой окровавленным пенисом.
— У-у-у! — заскулил Марк, вскакивая с нар и держась рукой за низ живота.
Он пулей вылетел из пещеры и принялся справлять в пропасть малую нужду. Оглянувшись в процессе действия, Марк позади себя не увидел никакого Достоевского. Да и руки-ноги были на месте.
— Вот черт! — выругался он вслух. — Неужели они кроме закладки ЛСД в паштет еще и свеклу посыпают какими-то мочегонными препаратами?
Облегчившись, он улегся на нары и укрылся шкурами. Согреться не получилось. Его трясло так, что зуб на зуб не попадал.
— Заболел, наверное, — пробормотал он. — Ну и хорошо. Сдохну быстрее…
Марк опять провалился в сон, в котором уже ничего интересного не происходило. Новый сон оказался заполнен толпой снующих по пустыне сусликов с маленькими рюкзачками за спинами, на каждом из которых были вышиты красные кресты и полумесяцы. На головах грызунов сверкали белым цветом строительные каски и потому вид суслики имели деловой. Один из них, по всей видимости, предводитель, вдруг остановился и сказал:
— Пневмоко́кия.
А потом добавил:
— Фигня болезнь. Лечится дубинацией за один прием. Употреблять наружно.
И в голове Марка, наконец, стало темно полностью.
* * *
Что происходило с ним дальше, Марк помнил плохо. Утром его бросило в пот так, что шкуры вымокли, и пришлось скинуть их с нар. Марку на миг показалось, будто Изя поднял шкуры и пытается ими укрыть его, но он, брыкаясь, не дал этого сделать.
