Марк вышел из пещеры, послал хвост свеклы в космос и крикнул:
— Жри, сусляра! И бей поклоны за меня. Кому? Тому, кто тебя создал по своему образу и подобию. С завтрашнего вечера у тебя будет много еды!
После этого он улегся на нары и быстро заснул. Но сны не собирались выпускать его из того ада, в котором он оказался.
* * *
Сначала он очутился в прохладном тамбуре железнодорожного вагона. Туалет был занят, а ему сильно хотелось по-маленькому. Пританцовывая от переизбытка желания, Марк постучал в дверь и заявил:
— Простите, вы сидите уже полчаса. У вас все в порядке?
Дверь неожиданно распахнулась. Из нее высунулась надутая рожа Генриха Новицкого, которая произнесла хамским голосом:
— У меня всегда все в порядке, а ты тут будешь стоять, пока в штаны не нальешь!
Дверь тут же захлопнулась, а Марк, резко проснувшись, выскочил из пещеры и принялся справлять нужду в пропасть. Закончив дело, он понял, что попал под холодный ливень. Быстро сбросив с себя одежду, он встал в центр площадки и, растопырив руки и ноги, отдался струям, которые хлестали его тело подобно кнутам, пролежавшим некоторое время в морозильной камере.
Дрожа от холода, он все равно чувствовал себя прекрасно, поскольку нет ничего лучше чистого тела, освеженного струями небесной воды. Но ливень прекратился и Марк, с отвращением посмотрев на кучу мокрой одежды, сброшенной впопыхах, юркнул в пещеру. Схватив первую же попавшуюся под руку шкуру, он тщательно вытерся ей. Отплевываясь от шерсти, набившейся в рот, он улегся на нары и укрылся с головой шкурами, оставшимися сухими. И хоть воняли они — гаже некуда, все равно душа Марка была довольна чистотой тела.
Согревшись через некоторое время, он провалился в сон.
На столе, слегка покачивая ногами, сидел какой-то бородатый мужик. Был он одет в длинную черную рясу, а в руках держал топор с широким лезвием, положив его на сгиб левого локтя. По ласковости, с которой мужик поглаживал топорище, Марк понял, что гость очень этот топор любит и относится к нему с уважением. На груди посетителя поблескивал здоровенный медный крест, висящий на медной же цепи с большими звеньями.
Марк рывком сел на нарах и, подтянув шкуру, накрыл ей свой пах.
— Ты кто? — задал он справедливый вопрос.
— Достоевский, — ответил мужик и почесал рукой бороду.
— Федор? — вспомнил Марк. — Классик литературы?
— Михайлович, — кивнул головой гость.
Марк, встряхнув головой, спросил:
— И что же тебе, Феденька, от меня нужно?
