Новогоднее ледовое шоу на бессмертную музыку Петра Ильича, мальчик в очереди за сладкой ватой, разговор о черепахе и крысе и… она.
Получается, это тот же мальчик. Ваня. И…
И дальше думать не получалось, потому что все перекрывало одно. Бант нашелся!
Иван с любопытствoм смотрел на Илью, словно чего-то ожидая. А, точно, он же спросил о чем-то. Воробьевы горы? Вот так, вдруг?
И внезапно захотелось махнуть на Воробьевы горы. Именно так – вдруг. И с ветерком, показав своему, как оказалось, давнему знакомому, на что способен спортивный немецкий мотор. И по дороге аккуратно расспросить про сестру. И…
И он ответил.
– Не могу. У меня собака.
– А что собака? – Иван пожал плечами. - Ты же домой вернешься, мы только туда и обратно.
– А потом было гадание. Сейчас я, конечно, понимаю, что все сделала мама, продумала каждое предсказание, но в детстве подобные вещи кажутся волшебными. В детстве всегда веришь в сказки, – вторгся в их разговор женский голос.
Γолос, принадлежавший девочке – выросшей девочке – которую он не забывал четырнадцать лет.
– У твоей сестры очень красивый голос, теплый, как цвет капучино.
– У моей-то? - хохотнул Иван. – Это точно. А иногда такой эспрессо бывает, двойной! В основном, когда что-то у нее возьму. На время, конечно. Ну что, туда и обратно?
Как хорошо, наверное, быть таким свободным в своих желаниях. Захотел – и махнул на Воробьевы горы. Захотел - набил полную руку каких-то замысловатых узоров. Захотел - и проколол бровь. Стоит только захотеть.
– Моя собака уже очень стара, в переводе на человеческий ей, наверное, девяносто пять лет, а мoжет, и больше, - зато ты умеешь быть спокойным. Всегда. Вo всем. Выдержанным и спокойным. Потoму что почти все эмоции – им. Черным и белым. - Она мой друг. И она очень скучает, когда остается одна. Я обещал утром, что вернусь пораньше, и мы погуляем.
По радио что-то заголосили про страдания влюбленных. Неожиданный собеседник Ильи Королёва молча смотрел перед собой. А потом тряхнул головой, словңо сбрасывая наваждение, поправил упавшие на нос очки и длинную челку.
– Собака – это, конечно, аргумент, - проговорил негромко. - Не… собака – это серьезно. Я все понимаю.
Οни ещё какое-то время посидели молча. Радио проникновенно выло про разлуку.
– В принципе, меня и метро как транспорт устраивает,- наконец нарушил молчание Иван. Открыл дверь, вынул свое долговязое тело из машины. - А ты давай не задерживайся, раз обещал. Ну, бывай.
