Оно того стоит.
— Это меньшее, что я мог сделать, — он улыбается своей обаятельной улыбкой, и я таю. Вот так просто. Стоит ему натянуть уголки губ. Уже растекаюсь во всех местах, что имеются.
Кхм.
— Встретимся завтра?
Его неожиданный вопрос вгоняет в ступор. Приятный, растекающийся по всему телу.
— Угум, — на всё, что хватает эмоций, которые сейчас испытываю. Резко открываю дверь автомобиля, и, не обращая внимания на Сергея, вылетаю из салона, сразу же запрыгивая на ступеньки.
Этот ненормальный подвёз меня точно к главному входу. И наверняка все зеваки, которые увидели нас, уже шепчутся за моей спиной. Как такая, как я, с маленьким ребёнком может появиться на работе на таком шикарном автомобиле?
И с таким же не менее шикарным мужчиной, которого никто не видел.
И, слава Богу.
И пока он не совсем оглушил салон своим смехом, залетаю в офис. Несусь мимо охранника, в последнюю секунду запрыгивая в лифт, который чуть не уехал без меня.
Свечусь от счастья, улыбаясь всем подряд. Понимаю, что ненадолго, потому что сейчас мне влетит от начальства, но всё равно делаю это.
Сегодняшний обед — самое лучшее за последние несколько месяцев свидание. Без вранья и всего остального. Скромное, милое, за чашкой кофе, короткое, но… Настоящее. Без понтов, прикрас.
И эмоции от него искренние.
Залетаю на невидимых крыльях в кабинет и жмурюсь от вкусного запаха булочек. Анька опять принесла свои любимые лакомства в офис, и наверняка лопает за обе щёки, пока никто не видит.
И я совсем не против. Потому что на радостях готова даже спереть один.
— Ксения Николаевна! — холодный пот прошибает тело. Грозный голос Андрея Дмитриевича, моего непосредственного начальства чуть не заставляет меня развернуться и убежать обратно.
Твою же налево!
Опускаю виновато голову вниз, смотря на носки своих сапог.
Не успеваю даже развернуться, придумать отмазку. Андрей стоит прямо на пороге, недовольно топая ногой.
— Обед закончился полтора часа назад! Где вы были?! — зажмуриваюсь от этого ора, обрушившегося на меня волной.
На меня впервые так кричат. Что даже становится не по себе. Отчитывают, словно маленькую девчонку. Но да, я провинилась, накосячила.
Но, несмотря на это осознание, к глазами подступает ненужная влага. Слёзы наворачиваются.
Так всегда, когда повышают голос. Ранимая, порой бесхребетная. И даже сейчас, хоть и понимаю, что за дело. Обидно. Мне уже не восемнадцать.
— Чего молчим?
Язык прирастает к нёбу.
О чём я вообще думала, когда опаздывала на работу? Она кормит меня, одевает моего сына, а я рискую ей, сидя в кафе, попивая чай с пончиками. И мужчиной. Прекрасным мужчиной.
