Именно поэтому, позвонил Митяю и впервые ему соврал. Именно поэтому, выставил ее полной дрянью. Конечно же, это не ее решение. Она едва могла шевелиться, не то что думать. Но он должен попробовать отвадить Синицу от нее.
Вик тяжело вздохнул и чуть за голову не схватился. Дурак, кого он пытается обмануть? Даже если случиться такое чудо, и Антон оставит ее в покое, посчитав что она его предала, то Лена, когда очнется его просто возненавидит. Он с ума по ней сходит, буквально бредит, а она… Она любит своего мужа и детей. Что он делает, Господи? Но назад пути уже нет, для него нет. У него есть месяц, пока она беспомощная, пока не будет задавать слишком много вопросов, поверит тому, что он ей скажет. Это потом, когда узнает, возненавидит его. Но рискнуть стоило только из-за той маленькой надежды, что теплилась в уголках его души. Надежды на то, что ее маленькое чувство к нему гораздо больше, чем ей самой и ему кажется.
Двое суток назад он бы ни за что с ней так не поступил. Но эти дни изменили его в корне, едва он представил себе, что больше никогда ее не увидит. Поэтому он будет выкарабкиваться, как может: врать, изворачиваться. Все, что угодно, лишь бы не потерять. Тут уж два варианта: либо она будет с ним, либо он действительно потеряет ее навсегда. Но, может, так лучше и стоит рискнуть.
Митяй, в задумчивости и каком-то ощущении нереальности происходящего, положил трубку обратно в карман брюк.
— Я в шоке, — пробормотала Оксанка, замерев, сидя на диване, — Ты уверен, что Викинг сказал правду?
Митяй и сам себе задавал этот вопрос, но если вспомнить о том, что Викинг никогда не врал и о том, что Ленка ему явно симпатизировала… То на самом деле не ясно до какой степени могла дойти ее симпатия и во что перерасти.
— Я своему телохранителю доверяю, — единственное, что он смог ей сказать.
— Нет, я, конечно, видела, что между этими двумя что-то происходит, но…
Митяй снова сел к Оксанке на диван и бережно обнял ее, зарываясь носом в ее волосы.
— Знаешь, что самое паршивое во всем этом? — через минуту негромко спросил он ее и так как она молчала, продолжил, — Что эту нереальную новость именно мне придется говорить Антону.
— Ты что! — подорвалась с места Пашкова, — Нельзя ему пока ничего говорить! Он, вообще, от этой новости на ноги не встанет!
— А как, по-твоему, мне отвечать на его вопросы о ней? Он же не идиот. Ну, раз я отмолчусь, другой, а она к нему не приедет и не позвонит, судя по всему и трубку может не взять, если позвонит он.
