— Спи, любимая.
Он знал, что она не слышит. Да и не нужно. Он смаковал это новое для себя слово, которое только теперь приобрело некий смысл, еще не до конца понятный даже ему самому. Но видит Бог, эти ощущения ему нравились.
Она долго смотрела на экран мобильного телефона, будто не было ничего важнее, на имя в телефонной книжке такое родное. Антон, любимый… Любимый даже после того, как наговорил ей гадостей. Сейчас, успокоившись, она понимала, что он пытался помирится, а она со злости оттолкнула его. Можно ли прощать обиды? А как жить, если не прощать их самому близкому человеку? Она все еще любила его, он был ее мужчина, ее муж, который пытался спасти ей жизнь и, возможно, из-за нее он потерял способность ходить. А она лежит тут и жалеет себя, эгоистка.
— Слава! — позвала она и ее охранник тут же был в комнате.
Он подошел к ней, обеспокоенно всматриваясь ей в лицо. Да, Викинг привлекал ее как мужчина, но ей не двадцать лет, чтобы терять голову и поддаваться соблазну. И ей искренне жаль, что для него это нечто большее, но и это тоже пройдет.
— Что ты хотела, милая?
— Отвези меня, пожалуйста, к нему в больницу.
— Что? — он ошалело смотрел на нее, не веря тому, что слышит. Синица прогнал ее, оскорбил последними словами, а она хочет к нему.
— Ты слышал.
— Я не повезу тебя.
— Хорошо, я вызову такси, — спокойно ответила она и поднялась с постели, — Выйди, пожалуйста, мне нужно привести себя в порядок.
— Вот так просто? — пробормотал он, — Ты бежишь к нему?
— Да, а что-то не так? — холодно спросила она.
— Все не так, — резко бросил он, — Ты хоть помнишь, что ты рыдала тут несколько часов назад, потому что он назвал тебя шлюхой? И в конечном счете, гордость женская у тебя же должна присутствовать!
— Давай, назови меня подстилкой, — усмехнулась она, глядя ему прямо в глаза.
— Нет, Лена, я не хотел… — смутился Вик, но она не дала ему продолжить:
— А, по-моему, хотел, в принципе назвал. Вик, у тебя был когда-нибудь человек, которому ты мог бы простить многое? Я Антону прощала и не такое. А это всего лишь слова, произнесенные в злости. Если считаешь меня его подстилкой, об которую он вытирает ноги, что ж, это твое право, но вряд ли за подстилку готовы отдать жизнь.
Вик резко отвернулся от нее, лишь бы только не показать насколько ее слова причинили ему боль — она права. Он пытается найти причины задержать ее возле себя, только и всего. Но кто он такой, чтобы рушить ее семью?
— Пожалуйста, только не подвергай себя опасности. Я отвезу тебя.
