— Вы здесь?
— Да.
— А разве история не закончилась? Что еще?
Перу вздохнул:
— Даю одну попытку догадаться.
— Видимо что-то осталось недосказанным с тобой Гарольд? Что еще ты хочешь увидеть? Куда тебя провести под конец экскурсии? — я поднялась с места, готовая нести службу, не даром же присягала на верность. — Или ты, наконец, расскажешь, что ты хочешь, и зачем пришел?
— А почему нет? — Гарольд мне улыбнулся. — Я вообще могу тебе все рассказать.
— Он всего лишь приманка для тебя, сахаринка, — Перу скорчил такую физиономию, по которой стало понятно, какое ему доставляет наслаждение это сказать. — Мы тебя так обдурили, что слов нет!
— Вы с ума сошли?
И Гарольд и Перу засмеялись и переглянулись.
— Выкладывайте! — я сжала кулаки. — Что за шутки?!
— Подожди, не сердись. Вспомни, с чего все начиналось? Мы с тобой разговаривали в кинотеатре ночью, помнишь?
—Помню… — осторожно призналась я. — А как ты можешь об этом знать?
—Так, давай вернемся на еще более ранний срок.
— Что? Куда? — мое недоумении возрастало, и на Гарольда я смотрела уже едва ли не с ужасом.
— Ты любишь сочинять истории, романы всякие, придумки, где есть главные и неглавные герои, совершенно незначительные персонажи, приключения и так далее… — Перу перебил его и подошел ко мне ближе, усаживая меня обратно на диван. — Ты, конечно, главная героиня, героя тоже где-то нужно было брать. А тут на обложке журнала попался такой замечательный Гарольд Галл с красивыми, как звездное небо, глазами. А что, отчего бы прототипом не избрать его? А о чем роман-то?
— О чем-то наболевшем, — подхватил сам Гарольд, — о том, о чем всегда хотелось написать. Сколько можно молчать о мире сов, а? Столько молчала, а теперь есть шанс выговориться, и все это вместе с какой-нибудь замечательной историей о любви. Себя ты как-нибудь слепишь, я уже, считай, идеальный…
—Да, это ведь Гарольд тебя уговорил - зайти за дверь, на которой есть надпись “посторонним вход воспрещен”. И не одной, а вместе с ним!
— Подождите, я запуталась… у меня голова идет кругом…
— Только мир сов обвел тебя вокруг пальца, сахарная моя, без обмана здесь нельзя. Историю пишешь не ты, а он, и подвох ты скоро раскрыла - Гарольда ты взяла с собой не подозревая, что он придет как есть - со всем своим нелицеприятным прошлым.
— По жизни-то я кто? Совершенно не бездарный композитор, который с двенадцати лет стал курить траву, а к шестнадцати годам стал колоться. Драки, попойки, тюрьма, клиника. Господи, да и ты обычных людей в свой мир не пускаешь, что говорить о таких, как я? Но за красивые глаза ты это сделала… — он так улыбнулся, что я готова была вскочить и выцарапать ему эти глаза немедленно. — А дальше тебе деваться было некуда. И тебе пришлось водить меня по всем закоулкам.
