—Да, неприятно.
Я взглянула на Гарольда, и меня сковал такой ужас, что я едва не упала на колени. Мой охотник стоял прямо за его спиной, так близко, что я смогла разглядеть блеск в его глазах. Он выскочил из-за него, замахнулся клинком, а сам Гарольд, в эту секунду заметивший его и пытавшийся остановить, рухнул, скованный цепями, мне под ноги. От клинка я увернулась - даже не осознав того, как я это сделала. И побежала.
Только когда я оказалась у забора, я смогла проскочить между прутьями и на несколько минут остановиться. Так тяжело дышалось, сердце выскакивало из груди, и мысли догоняли меня - я стала понимать, что такого ужаса прежде не испытывала. Что бежала во истину обезумев, потому что не помнила как и куда и чисто на инстинкте самосохранения мои ноги вывели меня сюда. Я едва ли не превратилась в животное, способное только бежать от смерти, от страха, как жертва, за которой гонится хищник.
Нет, это все слишком мучительно!
Я, пройдя стройку, вышла в город. Город едва просыпался. Ничего не работало, но ездили автобусы и люди ходили по улицам, добираясь разными путями до своей работы. Я то снова бежала, то шла, едва переставляя ноги от усталости, я ждала знаков - ждала узнавания улицы, на которой стоит кинотеатр. Но город, как в плохом сне, запутывал мне дорогу, уводил все дальше, приводил не туда, и никак не пускал меня к выходу.
— Я хочу домой! — я закричала так, что на меня оглянулись люди. — Я хочу закончить эту историю, я больше не могу!
Смотря куда-то в небо, хотела докричаться до мира сов. Докричаться также, как тогда на остановке в дождь - “говори”, а теперь я также сильно жаждала того, чтобы все это закончилось.
— Все! Точка! На этом вся твоя повесть заканчивается, я так хочу! Сколько там уже у тебя страниц, разве тебе этого мало, разве ты не все сказал, что хотел? Отпусти меня! Достаточно! Я не хочу больше жить в этой истории, слышишь?
Я заплакала от бессилия, как только поняла, что эти слова бессмысленны. Когда я сама сочиняла истории, я сама была вольна ставить точку там, где сочту нужным. Я могла влюблять героев, я могла ссорить их, я могла давать им сама - приключения или мучения, а здесь я ничего не могу. Здесь я никто. Я не тот, кто пишет, а тот, кто здесь живет, - второстепенный персонаж в истории не про себя. И никто отпускать меня из этого мира не собирается, как бы мне не было сейчас тяжело и страшно.
Потеряв силы даже на то, чтобы плакать, я смирилась со своим положением и вернулась под утро домой.
