Он все еще молчал… Молчал и шел вперед. Где-то вдалеке послышались хлопки, характерные для залпов орудий, которые сменились разрывами снарядов содрагающих воздух. Маркиз остановился. Ему показалось что этот гром среди ясного неба доносился все громче и громче, так, будто удары этих снарядов приближались к нему. Он замер, стараясь даже не дышать, но несколько минут спустя все стихло.
– Ребят, я испугался, – признался он на камеру. – нет, честно, еще чуть-чуть и стало бы сердце. Я не представляю, как люди все это время пережили… А может все еще живут…
Он снова пошел вперед продолжая снимать окружающий его ужас. Еще большей жути ко всему прочему добавляли черные, как смоль тучи. Беспросветной пеленой они затянули небо над ним, оставив серый просвет где-то вдалеке.
– Ну что ребят, наверное придется вернуться в город. Снять себе номер в какой-нибудь недорогой гостинице, – снимая небо над головой, объяснился Маркиз, – сами понимаете, по такой погоде не на снимаешься. А завтра, я снова попытаюсь добраться до конечно цели, разрушенного Путиловского моста… Жаль сворачиваться… Очень жаль.
Не выключив камеры парень двинулся в обратном направлении, убрав телефон в карман куртки. Резкие порывы ветра, по– видимому и виновные небесной черноте, касаясь земли подрывали с нее всякий хлам вперемешку с листвой и вырываясь из подворотней, а иногда выскакивая из-за углов домов, швыряли весь этот мусор ему вслед, словно подгоняя его.
Однако пройдя всего сотню шагов, а может и того меньше, парень услышал странный пронизывающий воздух свист, исходящий из неоткуда и отовсюду одновременно и взрыв, где-то в паре кварталов отсюда содрагнувший землю.
Секундное замешательство Маркиза, сменилось оглушающей сознание паникой. Не видя другого выхода, он бросился к ближайшему дому, пытаясь укрыться в первом из попавшихся подъездов, но тот оказался закрытым. Тогда, не теряя надежды, парень устремился к следующей двери, но и она наглухо закрыта. Потом были еще двери и даже дома, но все оказалось четно пока от безысходности и накатывающейся на него «морской волной» страха, он вдруг не понял, что не в силах больше передвигаться, так как ноги вжались в землю будто каменные.
На грани безумия, под не прекращающееся взрывы снарядов, вцепившись в ручку одной из дверей, он без конца мотал головой из стороны в сторону, впиваясь взглядом то густо растущие деревья то в разбитые и полуразбитые гаражи, то следующие дальше дома, пока не заметил разбитое окно первого этажа слева от себя.
