Камера снова отключилась. Парень спрятав телефон, вышел на конечной остановке этого маршрута, сделал глубокий вдох и попытался разогнать свои страхи и собраться с мыслями. Снующие вокруг люди отвлекали внимание и он даже попробовал сосредоточиться на внешнем виде нескольких из них, пристально встречая и провожая их взглядом, но этого оказалось недостаточно, перед глазами всё время стоял тот самый военный. Теперь осталась крайняя мера – достав из кармана рюкзака пачку нераспечатанных, но подготовленных заранее сигарет, он не задумываясь подкурил от зажигалки лежавшей там же. Вообще он курил редко и в основном кальян в хорошей компании, но в моменты особого напряжения мог позволить себе и пару сигарет.
Спустя пару минут, так и не докурив до конца, он выбросил сигарету и бросился к маршрутке с надписью «Киевский проспект». Заняв место он снова включил камеру телефона и на экране, в беззвучном режиме вновь замелькали дома, деревья, люди.
* * *
– Дорогие мои, я снова с вами и мы по-прежнему в Донецке, – прежним смелым тоном сказал Маркиз глядя прямо в камеру. Отведя камеру в сторону он принялся снимать окружающие его дома и двор с полуразрушенной детской площадкой. – Ребята, это Путиловский район, хотя скорее то, что он него осталось. Вы знаете, – внезапно сменил тон он вновь навел камеру на себя, – когда водитель высадил меня на остановке со словами: «дальше никто не возит», я не знал что здесь будет так ужасно… Посмотрите, – приблизив разрешение и вновь отведя телефон в сторону продолжил он, – что стало с этим районом. Обгрызанные снарядами и пулями стены домов и стволы деревьев, выбитые окна и двери, разрушенные крыши… Не знаю, не могу сказать точно, – не спеша двигаясь вперед сделал он вывод, – но мне от чего-то кажется, что здесь совсем никого не осталось. Представляете, я даже ни одной собаки еще не встретил.
Камера продолжала снимать, а Маркиз видимо онемев от эмоций продолжал неспеша двигаться вглубь района. Дорога, пролегающая вдоль дворов, была усеяна лужами, довольно сильно напоминающими воронки от минометных снарядов. Просверленный осколками и пулями профильный забор вокруг футбольного поля, светился словно дуршлак. Приблизившись ближе, он заснял и кротовые норы хаотично разбросанные по полю, и беспорядочно развороченные, бывшие когда-то совсем новыми пластиковые красно-синие сиденья. Потом снова была разбитая дорога с разнесенными по клумбам кусками тротуарной плитки, прежде уложенной на тропинки ведущие к подъездам дома. И снова дома, которые по движению в направление аэропорта, все больше наминали изувеченный город, усеянный сломанными скелетами деревьев и бытовым хламом, гонимым ветром из угла в угол.
