И вновь папки, папки…
Когда темнеет, в архиве зажигают свет — круглые светильники, дрейфующие над потолком, являются плохими помощниками — я хмурюсь и морщусь, пытаясь разглядеть разницу в чернилах. Наверное, именно поэтому инквизитор вдруг качает головой:
— Не стоит.
Я вопросительно гляжу на мужчину.
— Я попрошу приостановить рассмотрение до завтра, — с этими словами он поворачивается и исчезает за полками, оставляя меня с раскрытым делом в руках.
Срабатывает. Подошедший через несколько минут после ухода инквизитора секретарь сообщает, что на сегодня всё. Кладу дело и некоторое время просто стою, пытаясь ощутить тепло в окоченевших ногах. Холод есть холод — здесь даже теплые сапожки с мехом не спасут. По приезду домой надо залечь в ванну.
Я все же сдвигаюсь с места. Прохожу мимо двойного конвоя из гвардейцев и уже на лестнице сталкиваюсь со “своим инквизитором”. Он, судя по всему, намерен остаться в архиве — и, проходя мимо, лишь кивает мне:
— Хорошего вечера, мисс Локуэл.
— Спасибо, — киваю, стараясь не думать, откуда он знает мою фамилию, — и вам…
— Вальтц, — улыбается он кончиками губ, — просто Вальтц.
— Хорошего вечера, Вальтц, — искренне желаю я, отвечая на улыбку.
Домой я приезжаю разбитой. Как назло, угли прогорели и дом вновь наполнился холодом. Поэтому я вновь долго выгребаю золу, разжигаю огонь, а затем, не раздеваясь, заползаю под одеяло в выстуженной спальне. Меня трясет — вряд ли усталость тому виной. Про ванну вспомнить не удается — я проваливаюсь не в сон: куда глубже.
Из небытия меня резко вырывает несколько часов спустя: непрекращающаяся судорога проходит по телу, заставляя меня выгнуться и сдавленно застонать. Зелье… зелье Джо стоит на столе в кухне. Последний раз я пила его перед выходом на работу, а переносной пузырек так и остался лежать в кабинете: во время постоянной работы с инквизитором зелья запрещены. Поэтому я так не люблю пристальное дознание.
Морщась и постанывая, сползаю вниз, понимая, что ноги не слушаются. Наливаю воду. Темная густая жидкость капает в воду, расплываясь по поверхности масляными пятнами. Пять… мало. Шесть, семь, восемь… В самый раз!
Опрокидываю стакан и некоторое время сижу, чувствуя, как по телу растекается тепло. Ноги постепенно становятся послушными, а судорожные проявления отступают на второй план. Но сейчас всплывает другая проблема: Джо, рассчитывая на скорое нахождение мной мужчины, смешал слишком мало. И теперь зелья осталось на донышке. Около двадцати капель — на работе. А всего…
