Не знаю, почему у меня отключился мозг? Но кипящая в жилах злость не давала и шанса образумиться.
– А ты наглая. Что, мозги жирком обросли и инстинкт самосохранения пропал? – процедил один из парней, затягиваясь и выпуская вонючий дым.
– Прекрасно. Вот только вас мне и не хватало для полного завершения прекрасного вечера, – буркнула я, оглядываясь и ища хоть какую-то палку, чтобы отбиваться. То, что они не оставят меня в покое, и так было ясно.
– Ты что-то потеряла? – хрюкнул второй, подбираясь тихо, как охотник.
– Ага. Как найду, так покажу, – рыкнула я.
– Хватит. Холодновато здесь. Так что будь умничкой, лучше давай по-хорошему. Тогда и больно не сделаем.
– Верится с трудом, – сказала я, поднимая с земли кусок арматуры.
– Что ты собралась с этим делать? – подошёл ближе смертник.
– Отбиваться буду.
Глава 7. Ролевики
Алевтина
Я осознавала, что мне не справиться с двумя взрослыми мужиками. Но обида, унижение, такая неправильная первая любовь, злость на себя в первую очередь, образовали такую густую смесь, что я готова была не только сопротивляться, но и нападать. Кусаться, пинаться, бить всем, что попадётся под руку. Я чувствовала себя маленьким, загнанным в угол бессердечными людьми волчонком.
Что я сделала такого, что меня все не любят? Сначала родители, потом школа, сейчас вот эти идиоты, которым делать нечего, чем гадить в месте, которое являлось для меня очагом спокойствия и умиротворения.
Хотелось, конечно, спрятаться где-то, поплакать вдоволь и пойти домой, где тоже не весело.
Бабушка любит меня. Но её больше интересуют свои проблемы, взрослые, чем неудобный подросток с неустойчивой психикой.
Сейчас это не вариант. Глаза горят, голова начала болеть, горло саднило, кажется, я простыла. У меня дёргало от ссадины на предплечье: всё же свалилась я хоть и удачно, но стесала кожу на руке. Также ныло колено. Сердце билось торопливо от смешанных эмоций. Руки дрожали. Но я крепко держала арматуру.
Выглядела я, похоже, нелепо. Потому что эти двое тупо ржали, указывая на меня пальцами и медленно подходя, окружая с двух сторон. Я следила очень внимательно за их передвижениями. Не собирались они меня отпускать. Почувствовали себя хищниками, а меня жертвой. Впервые в жизни пожалела, что люблю книги и могу рассуждать здраво, а не кричать, биться в истерике. Может, поэтому меня все сторонятся и не любят – за то, что я раньше времени повзрослела?
– Что же ты, малышка? Это нехорошо – так себя вести. Ты же девочка, – обидно хмыкнул тот, что пониже и наглее, очертив моё тело рукой. – Может, всё не так запущенно, как кажется под этой дутой безобразной курткой? Ноги ничего. Длинные такие. И шапку эту жуткую надо стянуть. Покажи личико, Гюльчатай.
