Елена
– Как долго я болела? – спросила я женщину.
Толстая тётка вздрогнула и обернулась. Лицо бледное, пухлые щеки и губы подрагивают, как и руки. Она вмиг скрестила пальцы, прижимая ладони друг к другу, и прижала их к необъятной груди.
– Что происходит? Я что-то не то сказала? Не пугай меня, – нахмурилась я.
– Ничего, девочка. Теперь всё в порядке, – она с трудом перевела дух и робко улыбнулась. – В какой-то миг я подумала, что ты покинула нас.
– Спасибо, няня. Я отлично знаю, как ты заботишься обо мне. И рада, что ты рядом, – проглотила я своё возмущение и рвущиеся наружу вопросы. Не стоит торопиться.
Этой пышке бесполезно что-либо говорить об уходе за больной. И, насколько я помню из романов и истории, в эти времена, если я не ошибаюсь насчёт своего попадалова в средние века (не в другой же мир я попала?), то к чистоте тела не относились так рьяно. А больному вообще противопоказано было соприкасаться с водой. Тому были причины. Не только невежество и лень, но и возможность застудить человека в каменном мешке, который трудно согреть дровами.
Пухлое тело мгновенно переместилось, женщина обняла меня и заплакала навзрыд.
– Прости свою глупую няню. Я подумала, что ты воскресла из мёртвых, – пахнула она на меня потом здорового дебелого тела и сдобой.
– В каком смысле? – округлила я в притворном ужасе глаза. – Я вроде живая. Не говори глупости. Жуть какая!
«А я быстро подстраиваюсь, – мелькнула мысль. – Жить захочешь – и не так запоешь», – шикнула я на себя.
– Мы с доктором были уверены, что ты умерла… – запнулась она. – Но потом ты проснулась.
– Как долго я болела? – повторила я вопрос, чтобы отвлечь её от моей «смерти».
– Две недели без сознания. Нам запретили тебя вообще трогать, – выдохнула она. – Но я мяла твои руки, ноги, мазала согревающими мазями, чтобы ручки-ночки двигались.
– Спасибо. Ты лучшая.
Я правда была ей благодарна. По-своему эта женщина старалась помочь девушке.
«Теперь понятно, откуда неухоженное тело. Надеюсь, что здесь всё-таки любят чистоту», – подумала я и с удовольствием погрузилась в горячую воду с головой. Вынырнула с помощью пухлых ручек няни. Тяжёлая копна волос намокла и оттягивала голову назад.
– Знаешь, няня… Только тебе я могу довериться, – начала я, давая намылить себе голову.
Та тревожно посмотрела на меня. Я незаметно кивнула на девушек, меняющих постельное бельё, округлив глаза.
– Можете идти, – приказала она.
Свернув грязные простыни, девушки тихо вышли, плотно прикрыв дверь.
