– Они что, просто ушли?
– Да. В лесу оставлять детей по закону нельзя, а вот в больнице, приложив дополнительно специальное заявление, почему-то можно! Они ушли и больше ни об одном из них вестей не было. Мы узнали о тебе по слухам и решили взять к себе. Мы дали тебе имя, которое сами выбрали – Богдан. Потому что решили, что ты Богом дан этому миру!
– Зачем прилагать столько усилий, чтоб отказаться!?
Отец развел своими большими руками:
– Я уже говорил – есть поступки, осознать которые нам не под силу. Остается только принять все как данность. Или постараться забыть.
– У меня складывается впечатление, что я вообще не должен был рождаться! Кто же их просил!
– Прекрати, Богдан! – отец строго взглянул на него. – На планете проживают семь миллиардов человек – прошу заметить, никто на этот свет сам не просился – треть из них живет хуже, чем наш дворовый кот Порфен. И не жалуются, а даже находят, за что поблагодарить Бога! И вот, что я скажу, – он окинул детей строгим взглядом и поднял внушительный перст, – никто из вас пусть не смеет роптать и жалобиться на жизнь! Не приведи Боже хоть кому-то из вас строить из себя обиженное дитя, ссылаясь на прошлое! Пока я жив, пусть никто даже не думает утопать в унынии и жалости к себе – это удел слабых! Пресмыкающихся! У вас есть все для счастливой жизни и для будущего, хотя многие на этом свете не представляют, что станет с ними к вечеру – цените то, что вам дано жизнью, цените настоящее! Помните, что в каждом есть великая сила духа!
– А как же мои глаза? С ними-то что?
– Тут все остается по-прежнему – такой уж ты родился. Мы показывали тебя врачам, но они лишь разводили руками. Может быть, потому что ты родился раньше срока, а может быть Бог знает что еще.
Богдан притих. У него было еще много вопросов, но в груди с необычайной силой клокотали чувства, и они казались такими горячими и громкими, что затмевали даже голос разума, который требовал ясности и немедленных ответов на все! Богдан откинулся на стуле и сложил руки на груди, стараясь перебороть ревущиеся изнутри ощущения.
– Так значит, правда! – вдруг вскрикнул Андрей.
– Что такое?
– Люба – ваш родной ребенок! В статье не сказано лишь об одном ребенке – о родном! Остаются т-т-ттолько Люба и я! Но это не я, п-п-потому что я – рыжий! Т-так значит – Люба!
– Нет, не Люба.
– …
Матушка Анна сжала ладонь мужа:
– Господь не дал нам своих детей.
– Любу мы взяли малюткой. Ее родные погибли в страшном пожаре! Огонь разгорелся ночью, когда все спали, большинство людей угорели в дыму. Любина мама, совсем еще молодая девушка, смогла выскочить из горящего дома с ребенком на руках, но сама она так сильно пострадала от ожогов и дыма, что вскоре скончалась в больнице. Люба тоже оказалась ранена, но не сильно – у нее до сих пор остались шрамы на руках.
