На несколько минут повисла тоскливая, тягучая тишина. Мягким бархатом по стенам струилась тьма, только уличный фонарь давал немного света и играл тенями. Жестким силуэтом над головой торчала люстра, в углу мрачно корячился пузатый шифоньер. Дом затих.
– Ничего, – прошептал Богдан, – я не чувствую ничего.
– А я все еще растерян.
16
Мишка возился в прихожей, когда ребята зашли за ним. Как и в первый раз, там царил полумрак, а воздух был наполнен чем-то мягким и домашним. Пахло маслом, выпечкой, тряпьем, деревянным домом, стариками и теплом. Возникало странное чувство, будто время тут течет по-другому, медленнее, размереннее. Казалось, совершенно противоестественным спешить, торопиться под запах этого дома. Не ровный дощатый пол устилал пестрый половик, Мишка выволок на него ботинки, обулся и прокричал в сторону коридора:
– Я пошел в школу!
– Подоил козу? – громко и отрывисто крикнул дед.
– Да!
– Точно!?
Мишка откинул волосы с лица. Он был совсем уже одет, но мялся и не спешил уходить. На цыпочках он подошел к двери в ближайшую комнату, тихонько приоткрыл ее и сунул туда голову:
– Бабушка, можно я возьму деньги на стрижку, а то оброс совсем? – шепнул он.
– Хрен тебе, а не деньги! – из глубины дома выскочил дед, потрясая кулаком. – Куда ты их только деваешь!?
– Деру! Деру! – шикнул Мишка и ребята высыпали на крыльцо.
Утро было прохладным и светлым. На траве и ветвях деревьев все еще висела роса, солнце и ветер играли в ней, рассыпая по каплям радужные лучи. С каждым новым утром осень овладевала природой все больше. Она еще не оголила деревья и не затянула небо свинцом, но уже играла студеным ветерком, распугивая дрожащие листья. Андрею нравилось медленно брести по этой старой извилистой улочке и рассматривать бревенчатые дома. Всюду росли деревья и пушистые кусты, рдела рябина, красовался боярышник. Если пойти дальше по этой улицы, не вглубь к школе, как сейчас, а к окраине, то можно выйти на лесистый пригорок, откуда просматривается весь монастырь и часть городка. За пригорком текла река, куда ребята ходили рыбачить. Андрей повернулся к солнцу, которое еще не успело подняться высоко над горизонтом и , хоть нос еще саднило, а лицо заметно отекло и отяжелело, он подумал, что в жизни еще не было утра милее этого! Кругом тишина. Солнечный свет такой чистый, такой искристый и сияющий, что не было сомнений – он может проникнуть в мысли и освятить человека изнутри. Было так хорошо, что на некоторое время Андрей позабыл о том, как едва не задохнулся вчера , утихли даже бесконечные изнуряющие рассуждения о своем появлении в семье. Воистину, божественное утро!
