– Я немного недоп-п-понял, раскажи еще раз. – сказал он Богдану.
– Мы с Маратам пришли в дом к старикам – бабушке и деду. Они много болтали, как часто делают старики, все хвастались старым купеческим самоваром, что стоит у них на подловке, просили за ним слазить. Ну, я влез наверх, а там темень, хоть глаз выколи! Свет, конечно, не работал. Под ногами что-то мягкое и трухлявое. Стою и ума не приложу, как там что-нибудь отыскать!? Но самовар – не иголка, решил , найду его на ощупь , пошел по чердаку и буквально через несколько шагов наткнулся на что-то жесткое и длинное. Прямо посредине стоит. Я стал это трогать, да и глаза потихоньку привыкли к темноте – что-то деревянное, а внутри сукно, не разобрать… Старый шкаф? Тут меня словно ледяной водой окатило – я сунул руки в гроб! Шарахнулся со страху, запнулся пяткой и упал! Упал тоже на что-то твердое и неровное. Сижу, ощупываюсь вокруг – опять сукно! Вскочил и пулей с подловки! Сказал, что нет там самовара! Соврал. Но меня уже трясло от жути! Сумасшедшие – хранить гробы на чердаке! Никогда не знаешь, что у людей на уме. Больше не войду в чужой дом!
– Выходит, ты упал во второй гроб.
– Выходит, так.
Марина забилась на ковре с новой силой!
– Мне это вовсе не кажется смешным! – одернул ее Богдан.
Андрей только махнул рукой:
– У нее припадок.
– Может ты в гробу еще что-нибудь нащупал? Скелет? – послышалось сквозь смех. Богдан решил, что не опустится до ответа.
– Ладно, пора спать. – сказал Андрей, расстегивая рубашку. – Марина, доброй ночи! – недвусмысленно добавил он.
Марина, покачиваясь, отправилась на выход:
– Как славно перед сном проржаться!
***
– Послушай, Андрей, – Богдан натянул одеяло до самого подбородка и подложил ладонь под щеку, – сегодня я слышал, как старушенция рассказывала Марату о своей невестке. Они очень любили ее и всячески привечали в своем доме. Всегда готовили вкусненькое к приходу детей, подавали все с пылу с жару, старались угодить! Но однажды выяснилось, что она была не верна своему мужу – их сыну! Но тот простил ее. А вот бабуська не смогла! Сын строго настрого велел родителям вести себя с женой как раньше и никогда не вспоминать о измене. Родители повиновались. Но старушка уже не могла относиться к невестке по-старому! С тех пор, когда сын с женой приходили в гости, она все так же радушно им улыбалась, так же вкусно готовила, но только для сына, а ей подсовывала что-нибудь вчерашнее, залежавшееся, заветренное. В этом состояла ее месть!
