Длинный выдался денек. Я так и не сомкнул глаз с четвертого июля, а сейчас уже вечер пятого. А мне все никак не уснуть. Поэтому и пишу, может хоть теперь меня срубит, хотя сомневаюсь. Рука не дает покоя.
Да, собственно говоря, она болит, точно проклятая. Огонь в предплечье нестерпимый и маленький горячий уголек простреливает куда-то в плечо, под ключицу, а еще в шею. Так, что в глазах темнеет, дыхание перехватывает.
Так хреново мне не было уже давно.
Но я продолжу писать. Сейчас дневник – мое спасение. Возможность балансировать на границе разума. Не превратиться в паникующее или агрессивное животное, которое забьется куда-нибудь под кровать, чтобы тешить свои примитивные страхи.
Надо собрать мысли в кучу. Рассказать, что случилось. Пока свежи воспоминания.
Добавлено позже.
Уснул кажется. На несколько часов. Сейчас ночь, я зажег лампу, ее свет раздражает глаза. Но надо терпеть.
Итак. Шел дождь. Он не думал стихать, лег серой пеленой на дорогу, дичавшие фермерские поля, брошенные машины, рощи. У меня не было с собой куртки или плаща, так что рубашка и шорты намокли, когда я остановил автомобиль на обочине, где-то в полумиле от церкви. Бейсболка с эмблемой «Сент-Луис Кардиналс» мало помогла от непогоды.
Одежда липла к коже, приносила холод, но этот холод – меньшая из грядущих проблем.
Уходя, я еще раз связался с Лэрри:
-- Я близко, -- сказал ей. – Осмотрюсь. Ждите сигнала.
-- Это самоубийство, Марвин. Но… Но я благодарна, что вы здесь.
Я распотрошил одну коробку патронов «Ремингтон Экспресс Кор Локт». Пять зарядил в винтовку, еще пять сунул в патронташ на прикладе. Оставшиеся десять ссыпал в правый карман шорт. Еще три полные коробки сунул в подсумок на бедре. Вряд ли мне столько понадобится. Стрельба из семисотого «Рема» вещь не быстрая, особенно если ты всего лишь любитель. Пуля хорошо показывает себя на шестьсот футов. Гарантированно утихомиривает хвача, если правильно попасть. Но если их там, действительно, толпа, как говорит Лэрри, они могут добраться до меня куда быстрее, чем я произведу хотя бы десять точных выстрелов.
Кольт «Анаконда» оттягивал пояс с противоположной стороны от подсумка. Весь этот вес довольно сильно снижал мобильность, так что не зря я больше года бегал с грузом вдоль прибоя. Знал, что рано или поздно тренировки мне пригодятся.
Я сошел с дороги в высокую траву. Такую же холодную и мокрую, как весь мир. Шел сквозь нее, держась шоссе, затем взял южнее, к ферме Сандерсона – большому комплексу ангаров, складов, закатанному в бетон, со стоянкой полной прицепов для грузовых фур. Туда лезть не стал, мало ли. Сорванный ветром плакат, теперь висевший на одном крепеже «Здесь есть выжившие!» доверия не внушал. Полагаю теперь эти самые выжившие устроили вечеринку возле церкви баптистов.
