Так вот, у нынешних птиц было мало сил, а то время, когда взрослая птица обретает способность исполнять мечты и творить волшебство и создает семью, коротко. Нужно обязательно успеть! Ведь волшебство, если оно никому не нужно, истончается и попадает… и тогда остались бы силы добраться до гнезд и просто коротать птичий век, медленно угасая… Но возвратившиеся сильные особи, исполнившие предназначение, давали силы остальным, и птицы снова и снова выживали, чтобы в один день взрослые опять могли покинуть гнезда и отправиться на поиски человека, способного поверить в чудо. Птицами двигала древняя магия, неукротимое стремление, не подвластное ни времени, ни расстояниям – желание творить добро, и это желание было сильнее всего на свете. Сильнее самой смерти. Оно было сродни желанию продолжить род, чтобы не угасло племя синих, и что это было – обмен энергией или волшебство, неизвестно. Но без этого странного и необъяснимого союза человека и птицы, без постоянной подпитки добрыми и светлыми людскими желаниями птицы слабели, чахли, теряли яркость оперения и становились легкой добычей для зверей или охотников, правда, от такой дичи мало было проку.
Итак, двадцать семь птиц разлетелись по миру, ведомые только им понятными чувствами и надеждой.
Почти половина птиц погибли сразу, даже не долетев до ближайших людских поселений – были слишком слабы. Оставшиеся добрались до городов. Чувствуя то тут то там искорки доброты, исходящие от людей, ведь любовь и добро все-таки неистребимы и существуют, пусть иногда оно не заметно на первый взгляд, волшебные пернатые ощущали прилив энергии и искали, искали, искали человека, способного бескорыстно желать, любить, верить, способного творить добро не смотря ни на что. Человека, способного вдохнуть жизненные силы в синюю птицу – тогда она исполнит его самое заветное желание. И, вернувшись в гнездо, продлит род птиц, приносящих счастье.
…Дома быстро ветшают, когда их покидают хозяева. Не успеешь оглянуться, как уже краска облупилась, калитка сорвалась с петель, да так и висит наперекосяк, шифер частями обвалился с крыши, ставни покосились и жалобно хлопают на ветру, да стекла разбиты в окнах. Страшно, жутко. Словно живое существо бьется в агонии. Молча.
В тупике одной из улиц стоял такой заброшенный дом. Его уже давно облюбовали бродяги. Оборванные, страшные, утратившие человеческий облик изгои – люди старались не обращать на них внимания, словно проблемы нет вовсе. И обходили дом стороной.
