Татьяна Константиновка подошла к дочери и выхватила письмо их дочериных рук. Девушка ахнула. Мама так никогда не делала. Там точно не письмо подруге. В это время они услышали, как закрываются ворота, и отъезжает каретка. Релицкий уехал так же незаметно, как и прибыл. Татьяна смотрела, как задние колёса исчезают за поворотом. Потом она посмотрела на дочь и увидела, что та прямо сморит на неё.
– Натали…, – мать развела руки в стороны и уже хотела обнять, пожалеть дочку.
– Нет! – Вскрикнула Наташа, подскочила и выбежала из кухни прочь.
Татьяна Константиновна опустила голову. Её дочь, как же всё не хорошо обернулось. Почему плачет Натали, что случилось? Татьяна села на стул, взяла конверт в руки и стала смотреть на него, о чём-то думая.
Глава 7
Григорий Павлович Релицкий вернулся домой. Он жил на Московском проспекте, один. Давно уже ушёл из родительского дома на вольное плавание. Он поднялся в свою большую квартиру. Релицкий разделся и прошёл в гостиную. Большой рижский диван, высокий французский дорогой шкаф, итальянский стол, три таких же стула рядом с ним, картина, написанная известным русским художником, индийский ковёр, который привёз ему когда-то отец и другие предметы мебели. Квартира была просторная, четыре комнаты. И ещё оставалось место. И при этом был создан уют и спокойствие. Всё было у него красиво, богато, нельзя было не позавидовать такому человеку.
Когда он хотел сесть на диван, вдруг услышал: «Вернулся-таки!». Релицкий вскочил, выпрямился, и его бросило в холод. Да, он такого совсем не ожидал. Звук донёсся из кухни. Комната была чуть меньше гостиной, но не уступала ей в красоте и обстановке. Григорий прошёл туда и увидел своего друга, который ушёл в город, когда Релицкий даже ещё не уехал к Боженовым. Но во время его отъезда, друг вернулся.
– Добрый! Однако, – произнёс Григорий. Присесть на стул он не захотел, а стоял, прислонившись плечом к косяку.
– Ну, как съездил? Что они там делают, как живут? Рассказывай, рассказывай. Садись! Чего стоишь-то? Всё говори, от меня-то не утаишь. Разве не знаешь? – Добрый посмотрел на него исподлобья, ехидно ухмыляясь. Он сидел на мягком стуле и ел, в рубашке и брюках. Казалось, что этот человек никогда не печалился и не страдал. Он почти всё время улыбался. Добрый приехал к нему на квартиру только на три дня. Сам он проживал в Москве, а тут приехал на учёбу в Петербург и податься некуда. Потом вспомнил про друга, да и наведался к нему. Релицкий, конечно, не отказал. Этого просто невозможно было сделать такому человеку.
