– Моя дочь Сабина, жена Лола и я. Нью-Йорк.
Алекса с желтыми, как солома волосами, взрослая Софи и располневший проверяющий, смотрели на неё с фотографии. В горле застыл крик. Теперь те газетные вырезки, протянутые ей Софи, перестали выглядеть бессмысленно. «Ту девушку тоже звали Сабина, – подумала Алекса – Ту, которая в итоге повесилась. И проверяющий назвал меня Сабина. Так Сабина – это я?». Мозг судорожно пытался найти объяснение и раскалывался от мысли: «Это наши точные копии». Но не успела она полностью принять данного открытия, как похолодела от ужаса.
– Это мы копии.
В ту секунду время словно остановилось.
Она снова перевернула фото. Алекса не знала, что такое Нью-Йорк, но ужаснуло её не это, а оглушивший вопрос: «Как называется наш поселок?».
Потом она увидела знакомые родимые пятна у двух женщин и маргаритки в руках Сабины, а последней точкой стало имя на единственной книге, лежащей перед мужчиной – Кен Баррет. «К.Б.» – оторопела Алекса.
Удивительно, но почему-то все эти ужасающие открытия не стали для Алексы полной неожиданностью и более того, ей даже стало как-то легче. Несколько минут она сидела неподвижно. В голове проносились все события прошлых дней, все странные слова, сказанные проверяющим, все нелогичные моменты. Глубоко и облегченно вздохнув, она впервые за несколько дней громко рассмеялась:
– Да уж, писатель ты не важный, конечно – не в силах успокоиться, смеялась Алекса – А я ведь догадывалась, что что-то тут не так. Все эти внезапные появления то Стива, то Нейтана, моё полнейшее непонимание собственных чувств, пустой чердак…Ты специально сделал его пустым или просто не успел дописать?
Алекса не могла подавить вырывавшегося из груди смеха.
– А с полупустыми номерами в гостиницах? Не хватило фантазии? – задала вопрос Алекса, смотря в потолок – Молчишь значит. Хотя зачем отвечать, если и я так всё знаю.
Алекса замолкла, прислушиваясь. Но в холле больницы стояла тишина.
– Ты убил её. Убил собственную дочь.
Перед ней возник проверяющий, сказавшись сквозь нервозный смех: «До сумасшествия ему далеко, но мыло и веревки стоит спрятать».
– Ты ведь знаешь, что я в курсе, верно? Что ты сделал такого, что она сдалась? Что она осмелилась наложить на себя руки? Неудивительно, что ты мучаешься чувством вины. Однако все твои бравые «убей меня» ничто. Если бы ты действительно хотел, чтобы я убила проверяющего, то не оставил бы всех этих подсказок и уж точно не превратил свою копию в сумасшедшего. Убить потерявшего разум человека! Каким низким нужно быть, чтобы совершить подобное? Ты знаешь, что я не такая, а значит тебе нужно что-то другое. Прощение.
