2
Израильский царь Ахав горячо любил свой народ, а Эльяу, пророка и учителя народа, любил меньше. Упрекал дидактика, многобожников карающего, за неразумную горячность. “Беспощадным мечом Эльяу самолично убивает языческих жрецов Баала, многими израильтянами почитаемого – так ли сей законник думает достичь признания людского?” – размышлял Ахав.
И все же царь покровительствовал ученикам пророка. “Придет их время!” – думал. А те повторяли за Эльяу, мол, постигают они мудрость необходимой иудеям веры, готовятся нести людям слово Божье и являть праведности пример. Царь освободил их от бед солдатчины, а пророк взывал равно к богатым и малоимущим питать будущих светочей, дабы бремя заботы о хлебе насущном не мешало учению.
Число их было велико и росло неуклонно, но Ахав с царской щедростью кормил смышленых юношей. К огорчению супруги-язычницы, царь усаживал во дворе дома армию книжников, и они ели и пили до сыта. Даже мясо, коего не было на празднике у крестьянина, дымилось в больших блюдах, расставленных вдоль огромного стола.
Ахав сидел в своей горнице и через открытое окно рассеянно слушал беседу трапезничающей молодежи.
– Наш покровитель щедр. Одаривает нас, пропитание дает!
– Быстро надоедает быть щедрым!
– Долгих лет ему! У щедрого богатство неисчерпаемо…
– Да уж, неисчерпаемо! Говорят, двести пятьдесят два города во владении Ахава!
– А я слыхал, что у него сто сорок сыновей, и у каждого по два дворца слоновой кости!
– Сплетни это! Царь наш почитает слово Божье, он знаток великий!
– Как-то владыка царства соседнего пригрозил Ахаву, что отберет все его богатство…
– А наш-то что ответил?
– Он ответил, что все готов отдать, а святую книгу Торы – не отдаст!
– Не потому не отдаст, что дорога сердцу его, а потому, что не ему принадлежит!
– Эльяу говорил, что Ахав настроил храмов языческих и чужим богам служил!
– Ахав не виноват! Изевель наущает его!
– Я слышал, она на флейте играет, а он танцует…
– Она не на флейте, она на арфе играет!
– Да не о том речь!
– Изевель губит богатства страны, трудом землепашцев и воинов созидаемые!
– Крадет?
– Не крадет, а кормит дармоедов, четыреста жрецов Баала!
– А я еще другое слышал, что силы мужской у Ахава мало, и Изевель, страдая…
– Что вытворяет?
– Говори скорей!
– Никто не слышит?
– Никто не слышит, говори!
– Чтоб раззодорить мужа, сажает ему в колесницу…
– Ну, не тяни!
– Сажает двух деревянных идолов – обнаженных женщин – в развратных позах!
Ахав досадливо закрыл оконный ставень. “Болтуны. При случае нажалуюсь на них Эльяу…” – подумал.
