Пир
1
“О, Ахав! Скорее сойдем в сад! – воскликнула Изевель, вбегая к мужу, – Навот уличен, казнен, и ты, монарх, наследуешь землю!” Ахав поднялся со своего ложа, тяжело и радостно улыбнулся: “Пойдем, Изевель, вступим в законные права!”
Взявшись за руки, царственная чета обследовала новое приобретение. Изевель щебетала, рассуждала где и каким цветам расти. Казалось, ликование плещет в ее глазах. Ахав благосклонно одобрял мечты-затеи. Скоро новая война, и не дождаться ему первых бутонов, и пусть Изевель любуется красотой. Бывает, правда, что болит наследнику радость его.
“Уйду воевать, и вновь останется Изевель одна, и будет скучать без ласки и тосковать и тревожиться за меня. Как славно, что она получила вожделенное! Исполнив прихоть, примирю совесть с любовью. Безделица не заменит естества, но оставит сладкий вкус во рту. Хорошо и то, что наказан простец, на честь владыки покусившийся. Должен знать мир, что доброта монарха не убавляет от державности его. Жестокость творим не в угоду ей самой, а пользы ради!”
“Если складно все, отчего в душе темно? В царстве моем поруган закон, и душа невинная сгублена. Я хитростью подстрекнул к преступлению Изевель, ради мнимого блага ее, а, скорее, моего! Я предал возлюбленную, и по моей вине перст гнева Божьего на нее укажет. Единственно в царстве пребывает закон? В сердце нашем живет закон, он совестью называется. Царю, как немногим, о совести пристало печься, не только об имени!”
“Как будто, славно все вышло! – думала Изевель, – угождая мне, Ахав доказует любовь свою, и этим греется сердце его в бранном труде. Глупого простолюдина покарав, я не позволила пошатнуть царское достоинство и гордость монарха сберегла. Я обнажила пред Ахавом продажность слуг закона и веры его!”
“Но отчего так жирны черви, что грызут душу мою? Вижу, Ахав в смятении. На устах улыбка, а глаза потухшие, отводит их, лицо серое. Как на войну пойдет с тяжелым сердцем? Терзается преступлением своим, меня на преступление наведшим. Мы молчим о главном, и нет духу признаться. Стыдимся. Отныне тень легла меж нами. Общий грех разъединил, не сблизил! О, боги, что с любовью нашей? Опасливой, настороженной станет! Зачем мне земля Навота? Цветник к чему? Но нет возврата! Так ли? Годы не уничтожат своеручное зло, и оно замучит, возвращаясь в памяти!”
“Изевель, мы должны устроить пир, отпраздновать обретение наследия и торжество закона в моей стране!” – воскликнул Ахав. “Конечно, дорогой! Я позабочусь об угощении!” – в тон ответила Изевель. “Мы пригласим судей, что бескорыстно поддержали нас. Не поскупимся. Всех позовем, кто вместе с нами рад. Распахнем ворота дома, отворим двери кладовых с припасами, откроем запоры винных подвалов!” Изевель подумала, что соберутся те, кого недавно видала на празднике у Навота.
