– Я не обижаюсь, – и Николай махнул рукой, быстро вышел на улицу.
Пройдя через полицейское оцепление, он снова зашел в переулок и увидел Машу, стоявшую прислонившись к стене.
– Не отпустили, – печально спросила она.
– Ее уже увезли отсюда в тюрьму.
– И что же теперь делать?
– Не знаю. Надо подумать, – и он, взяв ее под руку повел вниз по улице.
Им снова стали попадаться навстречу группы возбужденных людей. Их становилось все больше. Николай собрался было свернуть в сторону, в темный переулок, как увидел в толпе того самого человека, который привиделся ему в кафе, когда он читал пьесу. Николай продолжая держать Марию за руку, попытался пробираться через толпу в его сторону. Незнакомец то пропадал, то появлялся. Это был несомненно он. Такие же спадающие на плечи черные кучерявые волосы, эти подкрученные усы и серьга, вдруг блеснувшая в ухе.
– Куда вы меня тащите, – недовольно уперлась было Маша и Николай отвлекшись потерял из виду незнакомца.
– Стой здесь, – резко крикнул он на нее и отпустив, стал с силой пробираться через толпу в направление, где исчез незнакомец.
Его в ответ толкали, даже несколько раз ударили, но Николая, не обращая внимания пробирался вперед, раздвигая людей, продолжая поиски и вот он увидел его. Тот шел, не спеша в сторону метро. Николай, прибавив шаг, догнал его и схватил за руку: «Стойте!». Незнакомец с удивлением оглянулся и улыбнувшись спросил невинно: А, это вы? А почему вы ушли из кафе?
– Я ушел? Это вы ушли. И мне выставили ваш счет, – с недоумением посмотрел на него Николай.
– Простите. Я верну вам деньги, – и незнакомец засунул руку в карман вытащил и протянул Николаю старинную золотую монету, – Вот возьмите. Этого должно хватить. Просто у меня нет других денег.
– Вы кто, – автоматически забирая монету пристально посмотрел ему в глаза Николай.
– Я собираю разные сюжеты из жизни. Которые могут пригодиться каким-нибудь авторам, драматургам, – задумавшись ответил незнакомец, – Некоторые действительно их потом используют в своих произведениях.
– Кто же? «Неужели и Шекспир пользовался вашими находками», —с иронией спросил Николай.
– Шекспир, это собирательный образ. Не исключаю, что кто-нибудь из авторов, пишущих под его именем, да, использовал мои истории. Здесь ничего необычного нет. Все сюжеты в драматургии уже давно известны и только повторяются в какой-то иной интерпретации.
– И Ричард Третий, – воскликнул Николай.
– Этот уж точно.
– И что же. Это подлость и коварство будет продолжаться всегда?
