Тебе и так достаточно в жизни зла. Беспокоиться уже не о чем. Я устрою всё так, чтобы к тебе никогда в жизни не попал ни один роман. Это я тебе с высоты химико‑биологического образования говорю. Не обижайся на то, что я тебе говорю и делаю – всё это ради твоего же собственного блага. Будучи человеком науки, я привыкла смотреть на людей, как на куски мяса.
Привязываться к ним – себе дороже. Визуализировать их склизкие липкие части тела, соединяющиеся друг с другом – гораздо лучшее, нежели думать, что такое их душа. Да и душ, собственно, никаких нет, Элис. Всё это – популяризация среди стада. А они, представляешь себе, берут и ведутся! Дурачки всё‑таки. Но я их не виню. Сама такой была. Моя бабушка была уж слишком православной. Каждое воскресенье я ходила в храм вместе с ней. Приходилось. Она считала, будто я мрачна от каких‑то там бесов. Поэтому мне приходилось исповедоваться перед батюшкой. Не люблю я этих батюшек. Полные они, жируют за счёт прихожан, а потом эти же самые прихожане прибегают к ним грехи замаливать. Так подло это всё, лицемерно и грязно! Мне жалко было этих глупеньких людей до слёз. Они ведь будто и не видят всей этой роскоши, что блестит на этом белом храме. На этой церквушке золотой купол. Эти "святые" люди каждую ночь устраивают там пир во время чумы. Дикие они, превращаются в чертей по ночам. Там каждую ночь до утра они набивают животы и танцуют на костях своих бывших умерших прихожан. А тех, кто раньше посещал их сатанинский кружок, они убивали, жарили на медленном огне, приправляли специями и в конце сжирали прямо с костями, кожей и хрящами. Глаза их наливаются кровью, зубы превращаются в клыки, а животы раздуваются до неимоверных размеров. Думать о них даже сейчас страшно. Какие же всё‑таки они твари! Так дурить людей и не краснеть! Это – черти всё, а не люди! Я даже не знаю, какими ещё словами их бы назвать, а лучше обозвать. Христопродавцы чёртовы! Да, странно это видеть в письме от меня, но всё же. Для людей верующих они являются именно этим. И я нисколько не стыжусь подобных выражений, ибо все эти образы являются порождениями моего собственного воображения. Я боялась этих кошмаров. Бабушка уверяла меня в неправдивости моих мыслей. Теперь же я вижу, что была безоговорочно права. Видеть свою правду сейчас есть одновременное наслаждение и грусть. Ведь я‑то была права. Всегда права. Сама бы ты видела эти кошмары, не смогла бы тогда противиться моим словам. Какие угодно вообще твои аргументы сломались бы об мои. Тот случай, когда я смогу подобное доказать, надеюсь, не наступит. Не зная тебя до конца, не хочется тебя сразу же и потерять. Как пылинки по полу, мы могли бы спокойно бежать вместе. Однако же нас разделяет расстояние.
