Я удивился спокойствию отца на несоответствие ответа вопросу. Лишь через полгода, когда я углубился в изучении «талмуда», я понял, что в разговорном изречении слово «тфисе» и «тофус» пишутся почти одинаковыми буквами, а значение, в переводе на жаргон, исключительно разное: «тфисе» – «тюрьма», «тофус» – «ловить», «улавливать», чем быстрее, тем и лучше, и выше оценивается «знания» ученика.
И если бы у меня сейчас был словарь по «Гебреиш», то можно было бы эти два слова перевести, и доказать, что это – «интуиция». Опять же «память» бывает «творческая», и злая, «злопамятная».
Приметно к концу года моей учебы у рэба Лейба про мою успеваемость прошла молва, что я – «а лёрнер» – знающий – будущий ученый.
В Хотимске, как и в других местечках Белоруссии, считалось, что если евреи – богатые, то значит, они и ученые… Как бы не так! Единицы из них приглашались Рэбами проверить знания своих учеников.
Наш рэб Лейб, из-за меня, не мог пригласить мою родню, Блантеров, или Головичеров, виднейших учёных города, поэтому пригласили Тамаркина[208], владельца крупнейшего оптового галантерейного магазина. Этот, с позволения сказать «ученый», даже ставил «баллы», отметки.
Опрос учеников начался, и очередь дошла до меня. Наш «инспектор» задал мне самый трудный вопрос: «Комментарий» Талмуда, разобрать, вразумительно пояснить, с переводом его содержание с «Гебреиш» на еврейский жаргон – ивре-тайтш. Глянул я на рэба Лейба, а он «незримо дрожит», он очень желает мне помочь, хотя бы мимикой.
А я резко встал со своего места, набрался смелости, повысил свой голос, и, нараспев с жестикуляцией, соответствующей содержанию, «комментарий» Талмуда изложил, как нельзя лучше. А своими глазами пожираю обоих, «Инспектора» и Рэба Лейба. Вижу, Рэб Лейб сияет, Тамаркин улыбается. Погладив меня по голове, он сказал: – Он «знает».
Всем ребятам он поставил по «тройке», мне – «четыре». Рэб Лейб «ожил». Он отвел «инспектора» на шаг от стола и, кивнув головой на меня, пояснил, что я внук Блантера и Головичера, и похвалил меня.
– Пошли, ребята. – Сказал нам Тамаркин. – День жаркий, попьем водички с сиропом и печеньем, я вас угощу.
Он и рэб Лейб пошли с нами.
После смерти дедушки Лейба, у бабушки Сары я был «любимейший» внук, потому что я, первый из будущих внуков, был назван его именем, надеясь, что я продолжу род талмудистов. А я стал… коммунистом.
Теперь рассажу немного об «мудростях» моих сверстников, об ученических хитростях на уроках в нашей школе.
