Несколько лет усилий и пеньки выкорчеваны, симпатичные дачные домики построены, неплодородная песчаная земля удобрена, сады посажены, огороды вскопаны и засажены.
Пашу возили на дачу с самого его рождения. Когда он уже чуть подрос и уже бегал по участку – их маленькая колония цвела во всех смыслах. Фруктовые деревья достигли своего апогея, закрывая зеленью участок со всех сторон, так что соседей не было видно, а в конце сезона давали такой урожай, что приходилось серьёзно потрудиться над его сбором и ещё больше над его трансформацией в продукты удобные для длительного хранения. Если посмотреть тогда на весь кооператив чуть с высоты, хотя бы окна второго этажа среднестатистической дачи, то можно было увидеть череду шиферных и рубероидных крыш среди широко раскинувшейся зелени яблонь, устремлённых вверх груш, рядом с которыми росли вишни и сливы, тут же были грядки овощей и кустики ягод. Кое-где сохранились маленькие клочки леса, нетронутые пожаром и огородниками – это были в основном сосёнки, ставшие теперь полноценными соснами выше дачного домика. Почти в центре кооператива возвышались невероятные по сравнению с местными масштабами берёзы, стоявшие к тому же на холме. Этим берёзам было много лет и они казались небоскрёбами посреди одноэтажного Лос-Анджелеса. Во время сильного грозового ветра их могучие вершины с зелёной шевелюрой неистово раскачивались из стороны в сторону, вызывая в пашиной душе восторженное волнение и ощущение неистового природного шабаша на котором огромные берёзы были шаманами-великанами, своей раскачкой входившие в транс и Паше только и хотелось, чтобы этот тёмный праздник, нет -нет озаряемый светомузыкой молний и самой музыкой ветра, дождя и сотрясением грома лишь только нарастал. Паша был переполнен ожидания вкушения эйфорических плодов жизни, которые вот-вот что-то должно ему было их преподнести, так по крайней мере обещала гроза. Он смотрел то в одно окно второго этажа то перебегал к другому. В одно он видел раскачивающихся шаманок берёз, а в другое на противоположенную сторону – лес, который был в ста метрах от дачи и как сам Паша был взволнован и метался.
Через много лет Паша вновь увидит этот взволнованный лес с густой темнотой над ним, с молниями и ещё огромными великанами на своих тонких и длинных ногах возвышающихся над кажущимися в сравнении с ними маленькими соснами и будет знать, что этих волосатых со склонёнными головами великанов разбудила сильная гроза и теперь они наступают на их кооператив. Паша проснулся почти с тем же ощущением, что когда-то испытывал во время грозы и это ощущение спровоцировало в нём воспоминания о оставленной позади маленькой жизни, о почти забытом мире.
