По мере его рассказа, мне становилось все тяжелее и тяжелее: слышать, как родитель говорит про своего умершего ребенка – это отдельный эмоциональный опыт. Пожалуй, самое подходящее сравнение для него – это сердце, которое натирают на терке. И сердце это твое, хотя горе – чужое. Когда я была на похоронах и видела эти сползшие вниз, перекошенные болью лица – это были лица родителей, потерявших своих детей.
Впервые это произошло после смерти одногруппника во время учебы в Казанском университете. Приехав после кладбища на поминки в квартиру, я увидела его мать и ее лицо было искаженно таким же страданием. А второй раз это случилось пару лет назад на похоронах двоюродной сестры. Тут я увидела боль матери, потерявшей единственную дочь. Когда на кладбище принесли гроб с телом и открыли его для прощания, она упала на него и стала рыдать. А вместе с ней и мы все, находящиеся рядом. Ее лицо я видела тогда не однажды и это была та же боль.
Мужчина на кладбище говорил, не переставая, и не мог остановиться. Из его рассказа я узнала, что девочку звали Полиной и было ей всего девятнадцать, когда она умерла. А цветов так много, потому что недавно у нее был день рождения – должно было исполниться двадцать лет. Вот родные и знакомые и принесли столько цветов. Они были разные: больше всего было роз, но были и пионы, и лилии и еще много других цветов в огромных вазах. «Юбилей планировали отмечать все вместе, а пришлось вот так…», – добавил отец.
Как-то надо было поддержать беседу и я спросила: «Она была единственным ребенком в семье?». Мужчина, видимо, расценил вопрос по-своему и ответил, что остались две ее сестры, но… оставшиеся дочери не заменят ее. И тут же добавил: «Они замечательные: одна занимается музыкой – вторая – тут я не запомнила, чем именно – но Полина была совсем другой».
Дальше он попытался, как мог, пояснить мне свои слова: что она сразу действовала, не ждала никаких поблажек ни от кого, была очень самостоятельной и, по все видимости, просто доброй. В общем, он пытался сказать, что у дочери был внутренний стержень и от этого потеря такого человека становилась еще более невыносимой.
Горевали по ней не только родные, но и друзья. «Лучшая подруга сделала себе татуировку с надписью: «Я проживу свою жизнь за тебя». Честно говоря, после этих слов к горлу у меня подступил ком, на глаза навернулись слезы и я совсем замолчала.
Взяв себя в руки, у меня все же получилось выжать из себя еще один вопрос: «А к психотерапевту вы не обращались?». На что получила очень короткий ответ: «А зачем?». Тут я сказала то, что должна была сказать: что надо ведь жить дальше, что жизнь на этом не заканчивается и все в таком духе. На самом деле, я просто не знала, что сказать этому человеку, вот и выдала из себя стандартную реплику. А он добавил, что он живет: плавает (видимо, работа связана с морем), путешествует. Только вот все время что-то забывает, постоянно мыслями где-то в другом месте. Да и с женой то же самое происходит: недавно забыла на почте телефон, а это был подарок дочки, очень расстроилась.
